Федор Глинка

В 1816 году Федор Николаевич был переведен на службу в штаб Измайловского гвардейского полка в Петербург. Множество обязанностей и поручений отвлекали его от дел литературных. Он был главным издателем военного журнала, исполнял поручения при генерал-губернаторе столицы, заведовал канцелярией Милорадовича, «употребляем был для производства исследований по предметам, заключающим в себе важность и тайну...». И при всем при том гвардии полковник Глинка находит время для главного дела жизни — литературы: участвует в обществе «Зеленая лампа», председательствует в Обществе любителей российской словесности, выступает в Вольном обществе словесности, наук и художеств. С 1816 года Федор Николаевич — член «Союза спасения», через два года вступает в «Союз благоденствия», становится одним из активных его членов.

В эту пору и познакомился он с Пушкиным. Их свела «Зеленая лампа». Глинка, человек тонкий и проницательный, сразу оценил незаурядный талант молодого поэта. Взгляды просвещенного офицера, убежденного патриота, примыкавшего к умеренному крылу декабристов, повлияли на формирование мировоззрения Пушкина, нашли отражение в его творчестве.

Вскоре Федору Николаевичу пришлось принять участие в судьбе поэта, на которого обрушился монарший гнев за то, что он «наводнил Россию возмутительными стихами». Почти полвека спустя Глинка так написал об этом в своих мемуарах «Удаление А. С. Пушкина из С.-Петербурга в 1820 году»:

«Познакомившись и сойдясь с Пушкиным с самого выпуска его из Лицея, я очень его любил как Пушкина и уважал как в высшей степени талантливого поэта... Раз утром выхожу я из своей квартиры... и вижу Пушкина, идущего мне навстречу. Он был, как и всегда, бодр и свеж; но обычная (по крайней мере при встречах со мною) улыбка не играла на его лице, и легкий оттенок бледности замечался на щеках.

— Я к вам.

— А я от себя!

И мы пошли вдоль площади. Пушкин заговорил первый:

— Я шел к вам посоветоваться. Вот видите: слух о моих и не моих (под моим именем) пиесах, разбежавшихся по рукам, дошел до правительства. Вчера, когда я возвратился поздно домой, мой старый дядька объявил, что приходил в квартиру какой-то неизвестный человек и давал ему пятьдесят рублей, прося дать ему почитать моих сочинений и уверяя, что скоро принесет их назад. Но мой верный старик не согласился, а я взял да и сжег все мои бумаги...

Теперь, — продолжал Пушкин, немного озабоченный, — меня требуют к Милорадовичу!..

Мы остановились и обсуждали дело со всех сторон. В заключение я сказал ему:

— Идите прямо к Милорадовичу, не смущаясь и без всякого опасения».

Пушкин последовал совету Глинки, а тот, понимая, что грозит молодому его собрату, употребил доброе к себе отношение генерала, чтобы через него похлопотать перед царем.

Заступничество друзей и приятелей спасло поэта от сурового наказания, которое могло обернуться Сибирью или Соловками. Александр распорядился «снарядить Пушкина в дорогу, выдать ему прогоны и, с соответствующим чином и с соблюдением возможной благовидности, отправить его на службу на юг».

Узнав об этом, Глинка написал обращенные к Пушкину стихи и не побоялся опубликовать их. Словно провидя будущее, он говорил опальному собрату:

Судьбы и времени седого
Не бойся, молодой певец!
Следы исчезнут поколений,
Но жив талант, бессмертен гений!

То были не просто строки традиционного дружеского послания, то был смелый и честный поступок, высоко оцененный Пушкиным и закрепивший их дружество. Два года спустя поэт из ссылки откликнулся ответным посланием «Ф. Н. Глинке», в котором дана лаконичная, но, может быть, самая точная и емкая оценка этого человека. Именно тогда Федор Николаевич впервые отразился в магическом зеркале Пушкина. А это зеркало, как известно, никогда и никому не льстило. И счастлив должен быть человек, заслуживший такую оценку из уст великого поэта.

Вспомним эти строки:

Когда средь оргий жизни шумной
Меня постигнул остракизм,
Увидел я толпы безумной
Презренный, робкий эгоизм.
Без слез оставил я с досадой
Венки пиров и блеск Афин,
Но голос твой мне был отрадой,
Великодушный гражданин!

Стихи эти Пушкин переслал в письме к брату Льву Сергеевичу. Заканчивалось письмо такими словами: «...покажи их Глинке, обними его за меня и скажи ему, что он все-таки почтеннейший человек здешнего мира».

А между тем Федор Николаевич, утомленный многими заботами, гвардейской своей службой, как раз в год получения пушкинского послания подал бумагу на высочайшее имя с просьбой перевести его из гвардии обратно в армию, сохранив прежнее жалованье и содержание, соответствующие чину полковника. Прошение было удовлетворено. Больше стало времени для литературных занятий. В этот период и позднее написаны им многие стихотворения, оды, поэмы. Среди них знаменитые, давно уже ставшие поистине народными песни «Тройка» («Вот мчится тройка удалая...») и «Узник» («Неслышно шума городского...»), стихотворение «Москва» («Город чудный...»).