Пожилые служащие разглядывают Серебрякова сквозь пыльные пенсне, по - бычьи наклонив лысеющие головы. Барышни не откликаются на его шутки и замечания.

- Давай собрание собирай, - то и дело теребит он предместкома.

- В рабочее время?

- Давай в рабочее время...

На собрании он говорит долго и бессвязно, всех обзывает бюрократами. А через три дня статья в газете «Автогигант»: «Безобразия и злоупотребления на почте. Подрыв трудовой дисциплины. Серебряков в рабочее время созывает собрания. Требуем общественного суда».

- Что ж, Санька, убегать? - спрашивает Серебряков у Липенского, ставшего председателем коммуны «КИМ». И добавляет дрогнувшим голосом: - Пойти на тупой нож?..

- Если убежишь - не являйся больше... Не оправдал ты доверия коммуны, - говорит Липенекий, и всегдашней усмешки не слышно в его словах. - Приходи завтра на бетонный.

На бетонном дрались за 600 кубометров в день, там стояли на постах лучшие коммунары - Липенский, Круглов, Чепаксин, маленький чувашин Михайлов. Серебряков приходил на работу с надвинутой на глаза кепкой - тяжелое, неведомое до сих пор чувство позора мешало смотреть на мир. Общественный суд над почто - винами заклеймил и его. С угрюмой яростью бросал он маленькое свое гибкое тело на вагонетку с цементом.

Бетонный не знал ночного затишья. Гасли и вновь зажигались огни, отфыркиваясь, поднимались грузовики по деревянному горбу эстакады, набирали серую жижу, исчезали в ночи, вновь появлялись. Была осень 1931 года. По жидкой грязи дорог из Канавина, Сормова, Нижнего шли рабочие отряды на помощь заводу. Комсомольская дивизия становилась в заливаемые водой траншеи финального коллектора.

Отдав бетонному заводу 10 часов, коммунары присоединялись к сормовичам и канавинцам. Серенький, наспех напечатанный комсомольский листок «Штурм» звал их к победе.

Ноябрьским утром на бетонный позвонили из райкома комсомола:

- Выделить четырех лучших комсомольцев на производственную практику в Люберцы.

Только четырех. А остальные? Остальные не должны выходить из траншей. Среди лучших значился Серебряков.

VII. Клещи в руках

Серый валенок давит на педаль.

- Примай ногу! - напоминает кузнец.

Но молодому нагревальщику непреодолимая сила мешает принять ногу. Морщинки вздрагивают на круглом лбу, широкие губы кривятся от напряжения. «Аякс» крякает и зажимает деталь. Сквозь металлический штамп рвутся пламя и дым. Пыхтя и обливаясь потом, нагревальщик ворочает раскаленный брусок в узкой расщелине машины, освещая мутным красноватым светом тяжелый металл.

- Нет, рано тебя еще на машину ставить, - добродушно говорит кузнец Мельшин и берет у нагревальщика клещи.

Федька снова становится к печи. Желтое пламя ровно бушует. Он подкручивает винт неф - теподводки. «Больше нефти - меньше окалины» - вспоминает Серебряков занятия тех - кружка. Подав Мельшину заготовку, он впивается взглядом в движение худых, но мускулистых рук. Мельшин перекладывает заготовку спицы из ручья в ручей спокойно и легко. Сухая прямая спина не гнется. Расхлябанная ковочная машина покорно лязгает под легким нажимом его ноги.

- Давай попробую, - страстно шепчет Серебряков.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.