– Но послушайте, – возразила гостья, – кто вам дал право распоряжаться чужим имуществом?
– Чтобы меня посадили? – визгливо закричала Каренина... – За Алешкины грехи в тюрьму приглашаешь? Ей там, видать, хорошо, за границей-то. Ишь раскомандовалась! Сама удрала, а теперь – имущество. Нет никакого имущества. Было да сплыло.
– В прошлом году вы говорили иначе.
– А кто слышал?
– Я слышала.
– Доносить пойдешь?
– Как вам не стыдно! – укоризненно произнесла гостья. – Все можно объяснить. Вот ее письмо. Наконец, я...
– Дай-ка мне письмо! – потребовала Каренина.
– Что вы делаете? – воскликнула гостья.
– И нету! – донеслось до Томочки, и она поняла, что Каронина бросила письмо в печку. – Нету и не было. Доноси иди... Кто тебе поверит, что клад был?
– Вы... – гневно сказала женщина. – Вы подлая, трусливая тварь. Княгиня тяжело больна, она вот-вот умрет. Воля умирающей священна...
– А я живу и в тюрьме слезы лить не хочу.
– Я должна поговорить с ее дочерью...
– Нету у нее дочери. Моя дочь. Она родила, а я страдала. Грех приняла, свою жизнь сломала.
– Вам деньги платили.
– Деньги, – протянула. – Она вильнула хвостом – и все деньги. В Алешкину память я все делала.
Они долго молчали. Затем Каронина сказала:
– Уходи. Соберусь помирать – все отдам. Мне чужого не надо. А до этого у нас с тобой разговора не будет. И дочку не тревожь. Она не знает ничего. Не калечь ей жизнь.
Женщина прошла мимо окна и растворилась в вечернем сентябрьском тумане. Томочка встала и открыла дверь в коридор. Улыбнулась и без стука вошла в комнату Карониной. Старуха сидела у печки.
– Тебе чего? – подняла она голову. Томочка улыбнулась.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.