Я знаю Константина Гердова уже несколько лет и с огромным любопытством наблюдаю за его литературным совершенствованием. Несколько запоздало, как, впрочем, многие из нас, прорвавшийся к сокровищнице человеческого опыта – к мировой и отечественной культуре, он принялся наверстывать упущенное жадно, взахлеб, и первые его прозаические опыты были наполнены самыми различными литературными влияниями – от древних греков до Марселя Пруста. Слог его нередко был туманен, высокопарен, но сквозь неуклюжесть грамматических и логических конструкций прорывалось главное: чувство огромного загадочного мира природы и жизни людей и попытка найти себя в природе и в людях.

Гердов вырос в Гаграх, в простой трудовой семье, и море стало одним из главных героев его первых произведений. Несмотря на то, что он много работал в Сибири в составе геодезических экспедиций и писал об этом, лучше всего у него все-таки получалось море. Эта соленая морская вода стала как бы материнским молоком его прозы. Острое ощущение моря как части мировой бесконечности нередко доходит у Гердова до физического и духовного перевоплощения, когда он чувствует себя проливом, по которому проходят корабли, рыбачьи баркасы и в теле которого бесшумно скользят рыбы. Он умеет сказать о море по-своему тонко, поэтично: «В волне ценность вещи, которую держишь, но которой никогда не владеешь».

В последнее время, несколько отойдя от одического воспевания-моря, Гердов написал цикл рассказов о тех людях, которых он хорошо знает с детства и которые, как он, своей духовной сутью неотъемлемы от моря. Эти люди как бы человеческое лицо моря. Гердов прекрасно чувствует не только море, но и землю, и, главное, руки людей, возделывающих эту землю, дарящих ей свой труд, свою любовь. Материнство самой земли и сыновняя преданность ей органически сливаются в этих рассказах. Иногда быт, диалоги и природа в его рассказах существуют как бы обособленно, но когда наступает естественное слияние, жизнь предстает одновременно и в ее земной конкретности и в то оке время в ее внутренней возвышенности, и на этом пути, как мне кажется, Гердова ожидает успех, если он будет совершенствоваться и далее.

Представляя читателям его рассказ, я хочу пожелать молодому писателю очиститься от всего лишнего, наносного, как самоочищается море от нефти и от мусора. Но путь к избавлению от этого лежит не только в собственной кабинетной работе, а и в печатании. Мне кажется, что факт появления рассказа в «Смене» поможет Гердову трезвей оценить и недостатки собственной работы и ощутить собственные потенциальные возможности, в которые я искренне верю.

Евгений Евтушенко

На обочине тротуара, возле самого многолюдного места в городе – мальчик лет четырнадцати в выцветшей майке. В латаных штанах. С пронзительными глазами. Широко расставлены ноги. Гордый и независимый вид.

На земле ракушки. Но около них никого нет. Никто не тянет руку к товару. Не покупает. Большие и чистые ракушки лежат.

Ладонь мальчика прижата к уху. Сквозь пальцы видна белая стираная тряпочка. Ею заткнуто ухо. Перед глазами неспокойное море. Зеленое море. Таким оно всегда бывает после шторма, когда приходит в себя, чтобы перейти потом к нормальному состоянию – к синему морю.

Горячие камни, горячий песок. Не прислонить ладонь. Место, где песок мешается с галькой, – светлое. Раннее утро. Мальчик вспоминает...

Вот он, Анести, поправил плавки, поправил сетку, подвязанную к широкому кожаному ремню, и нырнул.

Сетка, куда он складывал выловленные ракушки, не мешала ему. Она только чуть потянулась кверху, словно желая тоже в последний раз глотнуть воздуха, и прилипла к бедру.

Теперь Анести подрос и мог много дольше прежнего пробыть под водой. Теперь ко дну он шел гораздо быстрее, чем раньше, когда воздуха в легких не хватало даже на продолжительный бег по земле. Теперь ребята удивлялись ширине его грудной клетки. Анести нащупал в темноте несколько ракушек. Через мутную воду почти не проходил свет. Он оттолкнулся носком от песка. Пошел наверх. Все-таки не хватило воздуха. Скорей, скорей! В такой воде ничего не видно. И приходится делать так много ненужных усилий. На них уходит драгоценное время. А морская вода не терпит суеты. Люди земли, прежде чем прийти к воде, должны сориентироваться на суше. Для этого она им дана.

Снова боль в ушах...

Анести увидел ее сквозь толщу воды – эту огромную ракушку. Она была много больше обычных, тех, которые всегда доставал.

Ракушка лежала чуть дальше его каждодневных маршрутов, за песком, который устилал гальку. За песком место пристанища всех неожиданных ракушек.

Наверху садилось солнце. Сюда же сквозь мутную воду лучи почти не проникали. Но в воде все равно плавал размытый тихий свет.

Вот и граница его территории. За нее он раньше не выходил. Но сегодня мальчик впервые пошел дальше. И море ответило на вторжение. Сдавило уши.

Мальчик не был готов к такой глубине. Но уже глотая морскую воду, он успел-таки дотянуться до ракушки. Он не мог ее уступить никому, даже морю, которое занимало в нем больше всего места. Потому что оно его кормило.

Анести выплывает к берегу. Долго он будет очищать раковину от моллюсков и зеленого мха.

Вечерами, когда темнело, он разводил на песке костер. Приносил ржавое ведерко, наполненное морской водой, ставил на огонь. Ссыпал в жестянку добытые за день ракушки.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.