– Н-да, ребятушки. Это все, кажется, меняет дело. Поворот оверштаг придется выполнять, заблудился наш кораблик маленько.

Он преувеличивал. Кораблик наш плыл туда, куда надо. Просто дело было на редкость запутанным. Прошлое перепуталось с настоящим, любовь с уголовщиной, нелепое и смешное с тонкой, расчетливой игрой, в которой наш противник допустил всего несколько незначительных ошибок.

А кораблик следствия шел правильным курсом. Не так скоро, как нам хотелось бы. Но к цели. И поворот оверштаг вовремя был выполнен, еще за несколько дней до моего разговора с Вероникой Семеновной у пруда с гипсовым мальчиком. Все шло как надо. И наружное наблюдение было установлено, и доказательства собирались.

Преувеличивал Лаврухин.

Петя Саватеев тоже, наверное, так думал. Петя привез из командировки ворох самых разных сведений. И был горд. И сдержан. Не совался под руку с умозаключениями и вообще был мало похож на того Петю, который чуть больше месяца назад ел мармелад, сидя возле моей кровати, и рассуждал об «очевидных вещах». Я считаю, что его распирало сознание своей полезности. Собственно говоря, Тамара Михайловна вела бы себя менее откровенно, если бы перед Лаврухиным не лежал блокнот Пети Саватеева. Он сделал, в сущности, то же самое, что когда-то проделал Бакуев: описал окружность, в центре которой стояло имя Натали. Но Бакуев был незадачливым искателем и, кроме того, крайне нетерпеливым человеком. Из верных посылок, как правильно заметил Наумов, Бакуев делал неверные выводы. Пете было и труднее и легче. Труднее потому, что время поглотило многих из тех, с кем Бакуев мог поговорить непосредственно. Легче потому, что Петя видел перед собой четко очерченную цель. С Бакуевым, впрочем, нам было не все ясно. Несомненно, одно: он знал о коллекции, но из каких источников, оставалось тайной. Скорее всего, он был знаком с кем-то из окружения Натали. Женщина не делала особого секрета из того, что ей было известно. Она только не называла имена. Старики и старушки, с которыми встречался Петя, помнили кое-что из ее рассказов о княгине и о коллекции, о любви коллежского секретаря, помнили они и о поездках Натали в Заозерск. Видимо, эти легенды дошли до Бакуева году в сороковом или сорок первом. И надо было быть Бакуевым, чтобы взяться за почти безнадежное дело. Встретиться до войны с Натали ему не удалось. А когда он, вернувшись с фронта, ринулся к ней, Натали уже не было в живых. Ему отдали письма княгини – детям Натали они не были нужны. Обрывки легенд, которые он услышал, позволили ему заключить, что в Заозерске живут какие-то родственники княгини. И он бросился искать этих родственников. Он искал их на бывшей Дворянской – где же еще? Он ухлопал на их поиск чуть не десять лет. Не найдя никого и ничего, Бакуев снова отправился в Москву и, вероятно, на этот раз сумел-таки кое-что разведать, потому что заинтересовался дочерью княгини. К пятьдесят седьмому году он нашел Каренину. Он пришел к ней не со стороны «А. В.», о котором не знал, а со стороны его дочери. Он «сход, к К.». Старуха была поставлена перед фактом и не стала почти ничего отрицать. Да, была у княгини дочь, да, воспитывала ее она, Мария Дмитриевна. Портрет? Да, это портрет ее, княгини. Бакуев хочет взять его? Пожалуйста. Но никакой коллекции нет, старуха об этом ничего не знает. Мало ли что люди могут болтать? И Бакуев ушел. Смерть помешала ему закончить поиск. Но каким все-таки упорством обладал человек!

И вот финал. Мы не ожидали, что развязка наступит так быстро. Словно лопнула вдруг струна, которую долго натягивали.

С дефектом была струна. Со скрытым дефектом. Вот и не выдержала напряжения.

Тамара Михайловна ушла в половине одиннадцатого. В одиннадцать задребезжал телефонный звонок. Лаврухин взял трубку.

Мы с Петей собрались выйти покурить в коридор, но Лаврухин резко взмахнул рукой, и мы остановились у двери.

– Что? – каким-то звенящим голосом спросил он. – Не выходил из дома? Это точно?

Лаврухин положил трубку.

– Быстро в машину. Петя, звони Бурмистрову. Кажется, дело дрянь, – В машине он спросил у меня: – Ты не говорил лишнего?

Я обиделся.

– За кого вы меня принимаете?

– Какого же черта тогда?.. – буркнул он сердито. И замолчал.

Мы миновали Театральную площадь, проехали мимо приветливых окон ресторана «Центральный» и минуты через три остановились возле цветочного магазина. Наискосок, через улицу, виднелся серый четырехэтажный дом с красными балкончиками.

И тут же подошла вторая машина. Трое остались в ней. Бурмистров выбрался на тротуар и подошел к нам.

– Ты не паникуешь, Павел Иванович? – осведомился он хмуро.

Лаврухин пожал плечами.

– Пошлем дворника, – сказал он. – Нам туда соваться нельзя.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• 17
• 18
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.