«Еще поборемся!»

Я спросил Кондакова, что он считает главным, стержневым в предвыборной программе?

— Хотим того или нет, но мы будем иметь столько демократии, политической культуры, социальной справедливости, сколько позволит нам экономическое состояние общества. Поэтому приоритетное внимание отдаю развитию экономики, где решающий фактор — отношение людей к труду. Мы работаем плохо, потому что работаем не «на себя». Мы должны — просто обязаны! — вернуться к здравому смыслу, передав абстрактно обобществленную собственность настоящим хозяевам: землю — крестьянам, фабрики — рабочим... Реформа хозяйственного механизма станет предпосылкой демократизации политической системы... Это, считаю, основа основ!

В один из вечеров я приехал в ЖЭУ № 5. Расположено управление в одной из многоэтажных жилых коробок по улице Тимме. В этот вечер Михаил как депутат Октябрьского районного Совета вел прием избирателей.

...Полчаса — никого нет. Час — никого нет. Полчаса до окончания дежурства — никого нет.

— А ты знаешь, я доволен, что никто не пришел.

Я даже опешил — и это говорит депутат?

— Не удивляйся, — успокоил Кондаков. — Не пришли, значит, в моем микрорайоне ни у кого не течет кран, не протекает крыша, не пропадают из почтового ящика газеты и журналы, ну и так далее. Так вот в чем дело! Не знаю, как там с избранниками рангом повыше, а депутатам райсоветов, если судить по опыту Кондакова, на дежурствах приходится, по сути дела, заменять то бюрократа-управдома, то нерадивого работника ЖЭУ, то еще какого-нибудь чиновника из нашей доблестной коммунальной службы.

И мы на пару с Мишей стали мечтать — как должна измениться депутатская работа на местах? Ведь именно с таких низов при истинно демократической системе начинается ток идей и инициатив, поднимаясь к самым вершинам власти. Не это ли именно и имел в виду Ленин, когда сказал про кухарку, участвующую в государственном управлении, что, однако, было воспринято и реализовано сталинскими конституционерами столь извращенно и схоластично — депутатские мандаты по разнарядке. (В скобках замечу: и в нынешней выборной кампании не избежали мы этого. Как-то еще аукнется инертная тяга к обязательному «представительству»?!) Михаил высказал, по-моему, дельную мысль: когда пройдут выборы в местные Советы, от дежурств по жэкам и прочим присутственным местам надо отказаться напрочь. А в городских и районных исполкомах, во Дворцах культуры создать депутатские центры, работающие, как и Верховный Совет СССР, постоянно. Может быть, перекинуть сюда одну-две штатные исполкомовские единицы; привлекать к работе в этих центрах активистов из неформальных объединений и групп, доверенных лиц депутатов, их добровольных помощников. Пусть они предварительно прорабатывают поступающие наказы и передают их тому или иному депутату для конкретных решений в бытовой сфере, культурной или гражданско-политической. И такие центры, где будут объединены народные избранники всех рангов, помогут и «неформалам» устанавливать контакт с исполнительной властью, предупреждать социальное напряжение...

А знаете, с чего начался Михаил Кондаков как общественный деятель? С привода в милицию...

Три года назад в один из летних дней в центральном универмаге двое парней, стоящих под плакатом, собирали подписи. На плакате местного художника Валерия Федухина вверху была крупная надпись «Мы против!». Под ней — силуэт человеческого сердца, пересеченный строкой: «Проект сброса части вод северных рек на юг». Одним из парней был Михаил Кондаков. Он первым откликнулся на призыв молодежной газеты провести акцию протеста.

Для Архангельска той поры это было необычно. А необычное пугает, вызывает синдром запретительства. На всякий случай сборщиков подписей забрали в отделение.

Сейчас, когда в городе вспоминают этот случай, акцентируют внимание на том, что в конце концов Михаил на деньги, собранные комсомольцами портофлота, поехал в Москву и доставил подписи в «Правду», тем самым внеся архангелогородскую лепту в борьбу с пресловутым «проектом века». Меня же куда больше радует тот факт, что Михаил в отделении «обратил в свою веру» самих работников милиции...

Случай этот сыграл свою роль и в том, что вскоре Кондакова выдвинули кандидатом в депутаты райсовета. (Два года назад это значило: выдвинули — следовательно, и избрали.) Но вскоре кое-кому, видимо, пришлось пожалеть об этом.

В октябре позапрошлого года (правда, после энергичного вмешательства из Москвы) по областному телевидению был показан сюжет, снятый оператором Стасом Новицким, долгие месяцы не допускавшийся местными властями к показу, — о служебных злоупотреблениях при заселении престижного дома, построенного «на набережной». Это территория Октябрьского района областного центра, и поэтому депутат Кондаков решил вмешаться в «скользкое» дело. Переговорил с автором фильма, изучил соответствующие документы и на очередной сессии райсовета, состоявшейся через две недели поспе телепередачи, сделал депутатский запрос.

— Получил я тогда хороший урок, — вспоминает Миша, — но усвоил его не так, как предполагали некоторые.

Суть преподанного урока такова: депутаты решили рассмотреть поставленный вопрос лишь на следующей сессии. Тогда Кондаков предложил: ордера на квартиры, незаконно полученные должностными лицами, признать недействительными. Но и это предложение поддержано не было. Да и могли ли его поддержать те «слуги народа», для которых исполкомовский чиновник триедин, как бог — и отец, и сын, и дух святой?!

— Ничего, уходят эти времена, — говорит Кондаков. — Жаль только, что некоторые под занавес успевают разжиться. И никаким законом их не достать.

— Но переделать законы по силам новым депутатам.

— К тому дело и идет...

Я соглашаюсь с Михаилом и думаю о том, что ему и многим другим, не только воспринявшим, но и работающим на перестройку, удастся осуществить все задуманное. Отдать заводы рабочим. Землю — крестьянам. Морские суда — морякам... Построить в Архангельске детские парки, возродить народные промыслы, привести к расцвету захиревший, но еще до революции прославившийся яхт-клуб.