У него ласковое прозвище в футбольном мире: «Добрик». И сам он такой мечтательно-воздушный — как маленький принц. На него, по-моему, не должны обижаться даже соперники, которым он доставляет столько неприятностей — он ведь творит игру и для их болельщиков тоже.

Первые его соперники, правда, немного обиделись на щупленького паренька, смешавшего им своим появлением все карты на турнире — официальном! — дворовых команд города Тирасполя. Еще бы — ведь он, гостивший у тетки на каникулах, строго говоря, не имел права играть в этом соревновании со своей неместной пропиской. И были несказанно рады, когда, отыграв три первые встречи и забив в них девять голов, он отбыл к себе в Одесскую область по случаю начала нового учебного года. И лишь тренер местной спортшколы Иосиф Кайзер закручинился — такого парня на своем футбольном педагогическом веку он еще не видел.

И потому не поленился спуститься в том же сентябре 1970-го по потемкинской лестнице, к городскому автовокзалу. А оттуда в городок Раздольное: «Пойми, малыш, у тебя призвание. Ты для себя еще ничего не решил?..» Родителей уговаривали уже вместе.

В ту пору наш футбол был повально увлечен модой на модельные характеристики своих исполнителей — современных и будущих. И с этой точки зрения фигура любимца тираспольского тренера никакого интереса не представляла — действительно, в чем только душа теплится, сущий скелет. А будущее ведь за работой — мужской, нелегкой. И еще очень жесткой, любовь к ней надо подчас проносить через боль.

Но мальчишка хотел радоваться и радовать. А тренер ему, скажем так, не мешал. И наш футбол получил игрока, про которого просто язык не повернется сказать, что он работает на поле. Он играет. — В спорте везет сильным. А очень сильным, бывает, и очень везет. Конечно, в 18 лет начать с чемпионства — куда как заманчиво. Но раз не повезло — значит, не заслужили. Выиграем еще, обязательно выиграем.

Партнеры по юношеским и юниорским сборным всегда отмечали в нем эту спокойную уверенность. Словно знает человек, что свое возьмет, а чужого, незаслуженного, ему не надо. Но когда «своим» поставил он «золото» сеульской Олимпиады, поставил задолго до открытия Игр, то даже они, знающие Игоря много лет, засомневались.

— Я даже не сильно расстроился, когда на первенство Европы из-за травмы не попал. Мой турнир в 1988-м другим был. Олимпийским. Команда за три года подобралась — водой не разлить. И этой победы мы, честно скажу, уже заслуживали.

Дважды грозила оборваться натянутая до предела нить к успеху в Сеуле. И дважды Добровольский ее восстанавливал. Первый раз, когда изящно пробил брешь в обороне итальянской сборной, собравшейся уже было праздновать победу в полуфинале. И второй — когда стотысячный олимпийский стадион вдруг затаил дыхание и, привстав на цыпочки, впился глазами в белую отметину в одиннадцати метрах от ворот. В Раздольном, Москве и Тирасполе в тот миг как никогда ощутилось дыхание далекого Сеула. Двадцатилетнему мальчишке доверили исполнить пенальти в пиковый момент финала! Богатыря бы сюда, с ударом. А Добровольский мягко пустил мяч по стриженой траве, движением корпуса отправив вратаря бразильцев в другой угол. Напомнив миру, что футбол — игра, и выигрывать в ней надо элегантнее.

Мне кажется, что даже самые далекие от сантиментов защитники бережно относятся к его легким ногам. Хотя работу свою чтут и при случае готовы по-мужски встретить этого мальчишку. Сам он, правда, иногда облегчает им задачу противодействия — словно уравнивая шансы, постоит, поотдыхает игру-другую. Но чуть взрывается — и жди беды. Впрочем, для кого беды? Мы уже привычно ждем от него радости, как от каждого, кто принес в игру что-то новое. Свое.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.