Двое в степи

Степан вспомнил, как он убедительно объяснил причину своей поездки начальнику, и повторил выдумку Сыздыку.

- Вот это здорово! - рассмеялся Сыздык, щуря свои и без того узкие глаза. - Это ты, значит, за стопкой водки едешь, да? Семь верст кисель кушать едешь, да?..

Село осталось далеко позади. Кругом, насколько хватал глаз, тянулась ровная, безжизненная, засыпанная снегом степь. В стороне от дороги маячили наполовину утонувшие в снегу телеграфные столбы.

- Сыздык, а ты на провода - то смотришь? - спохватился вдруг Степан, круто поворачиваясь к нему.

- Смотрю... - не совсем уверенно отозвался тот.

- Я тоже, - сказал Степан.

Время от времени они останавливались, и Сыздык, скинув с себя тулуп, с трудом, проваливаясь в снегу, добирался до ближнего столба; нагнувшись, долго возился с «когтями», вешал через плечо телефон и, взобравшись на столб, пытался дозвониться до Синегорска, но всякий раз спускался, огорченный неудачей, и они ехали дальше.

Когда прозрачные синие сумерки стали затягивать степь, Сыздыка начало знобить. Он закутался в тулуп и, чувствуя, что не в силах больше сидеть, прилег на бок.

- Сыздык, а Сыздык! - потолкал его рукой Степан.

Сыздык что - то промычал сквозь поднятый воротник тулупа. Степан понял, что ему плохо, и не стал больше беспокоить.

Тем временем небо заволокло плотными тучами. Посыпался снежок, сначала несмелый, реденький, потом гуще, гуще... Сильнее подул ветер, и через полчаса в степи уже бушевал настоящий буран. Закутавшись плотнее в тулуп, Степан сидел неподвижно. Нечего было и думать править лошадью. Он привязал бесполезные теперь вожжи к саням и предоставил ей самой находить дорогу.

- Сыздык, а Сыздык! - закричал он, наклоняясь над товарищем. Но тот лежал, скорчившись, безучастный ко всему происходящему.

Лошадь натужно тянула сани по снежным переметам и вдруг остановилась.

Степан спрыгнул с саней и, с усилием вытаскивая ноги из глубокого снега, цепляясь за оглоблю, подошел к лошади.

- Эх, ты... - с укором сказал он.

Лошадь стояла, низко опустив голову. Кое - как Степан вернулся к саням и медленно опустился на отводину.

- Сыздык, а Сыздык!...

Тот лежал навзничь, раскинув руки. Полы расстегнутого полушубка трепались на ветру. Дрожащими пальцами Степан стал застегивать пуговицы его одежды.

- Ты с ума сошел!...

- Пусти!... Жарко!... - прохрипел Сыздык, отталкивая Степана.