Гармония чувств в эпоху НТР, нравственность на рубеже XXI века, вечные ценности искусства и духовный мир человека – предмет исследования современной прозы.

«Я глубоко убежден, что именно научно-технический прогресс придает новый, еще никогда не бывший смысл существованию художника в нашем мире. Художника-борца, художника, обличающего зло, ищущего идеал и защищающего те ценности, которые составляют радость короткой человеческой жизни». Эти слова Даниила Гранина – ключ к пониманию им гражданской позиции и социального места литератора в современном мире.

Начало каждой книги следует искать в жизненном опыте писателя, в его биографии, в богатстве накопленных впечатлений и переживаний. Школа, институт, Кировский завод – это первые строчки биографии Даниила Гранина. Потом война, фронт. Он – комсорг батальона, командир роты тяжелых танков, некоторое время командует полком – в двадцать два года!

В литературу Даниил Гранин пришел тридцать лет назад. Пришел со своей темой – темой научного поиска. И это неудивительно. Отозванный как специалист в родной Ленинград уже из Восточной Пруссии, он восстанавливает разрушенное энергетическое хозяйство города. Затем аспирантура, работа над диссертацией... И проба пера.

«Он превосходно знал, этот инженер-электрик, среду, о которой решил писать. И как ясно, с каким благородством разрешалась трудная производственная проблема, перед которой рассказчик поставил своего героя. Рассказ был написан современником в лучшем и единственном для нас смысле этого слова!»

Так было воспринято в журнале «Звезда» первое произведение Даниила Гранина. Воспоминание это Всеволода Воеводина, работавшего тогда в журнале, точно доносит до нас ту уверенность, с которой входил Гранин в литературу. Впрочем, известность пришла позже, с публикацией романа «Искатели».

– «Искатели» я писал, работая в «Ленэнэрго», потом в институте, – рассказывает писатель, – мои друзья и сослуживцы стали его героями. Восстанавливая и обновляя энергохозяйство города, мы создавали и новые приборы. Историю создания одного из них, страсти, разгоравшиеся вокруг него, я и хотел показать. Но, конечно, меня в первую очередь занимали люди, те, кто был занят созданием прибора. Начав писать, я стал по-иному видеть наши поступки, внимательней присматриваться к людям. Казалось, что лишь записываешь происходящее, на самом же деле были и отбор материала и изменение его.

– Тогда я, как и мой герой, бился над созданием нового элемента зашить» электросетей. Сегодня это скромное мое достижение в технике давно перекрыто новыми исследованиями, но мне оно все же очень дорого, и то мое состояние запомнилось на всю жизнь. Почему? Да потому, что в то время я чувствовал себя чуть ли не Ньютоном, я был Творцом, впервые создавшим то, что никто еще не делал.

Счастье творчества... Думаю, что чувство это многолико: творец не только сам художник (писатель, художник, ученый или конструктор), но и тот, кто прикасается к созданному произведению, постигает его смысл и красоту.

В чем она, цельность творчества Д. Гранина, если он пишет о молодых физиках и зрелых инженерах, о военных испытаниях, выпавших на долю его поколения, о времени великого Пушкина и Парижской коммуне? В верности теме человеческого мужества, стойкости, талантливости, правдивости. В верности своему времени и своему поколению, выдержавшему все тяготы и пронесшему через них нормы нравственной чистоты и коммунистической убежденности.

У этих книг нет счастливых концов. Но их герои – люди, безусловно, счастливые. Они борются с косностью, бездарностью, рутиной и, проходя через глубокие переживания, неудачи, утверждают в борьбе свое право на жизнь, на творчество, на гражданскую зрелость.

Каждый, кто побывает у Даниила Александровича дома, обязательно обратит внимание, что на книжных полках стоят ряды научных трудов, томов по истории науки, научно-популярная литература. У него, как и прежде, много друзей и знакомых в научном мире: в Ленинграде, Москве, Киеве, Новосибирске... Предмет пристального внимания писателя – человек в эпоху научно-технического прогресса.

– Кто-то шутя дал такое определение нашему времени, – улыбается Даниил Александрович, – ракета, запряженная в телегу. Что и говорить, образ запоминающийся. Действительно, рядом с ЭВМ у нас можно встретить человека, работающего зубилом, а то и ломом. Но наш современник – это уже далеко не тот человек, что был, скажем, сто лет назад, даже тридцать лет. И писатель имеет все основания рассчитывать на более активное соучастие читателя, на понимание ассоциаций неожиданных и далеких. Литература все шире пользуется косвенным способом изображения – через подтекст, отстраненность, внешне безразличный диалог, моделирование жизни, мира. Тут много сходного с современным методом научного исследования. Сама система художественного мышления изменилась под воздействием развивающегося естествознания. Успехи науки привели кое-кого к старой теории о засилье рационализма, об угрозе искусству со стороны науки, которая якобы мешает полно чувствовать природу. В западной литературе, как правило, действует герой, все отрицающий, не имеющий положительной программы. Мы сегодня говорим о нравственности, на Западе писатель говорит о безнравственности. «У кого что болит...» Но герой западной литературы становится антигероем, вместо жизни с людьми и для людей показывается лишь «черный ящик» замкнутого существования.

– Даниил Александрович, вы много ездите, бываете за рубежом, часто участвуете во встречах с писателями разных стран. Например, встреча с американскими писателями в Батуми год назад была посвящена теме «Писатель и социальный и научно-технический прогресс». Как на этой встрече ставился вопрос о человеке в среде автоматизированного производства?

– Мне пришлось выступать на этой встрече. Я отмечал, что по ходу НТР человек становится функционален. И производству это удобно, для него лучший человек – машина. Он хорош, когда у него нет ни переживаний, ни мечтаний, когда в нем минимум индивидуальности. В общем и целом именно такой работник для капиталистического предприятия самый выгодный. Именно капиталистического, потому что при всех сложностях, какие несет с собой НТР, в социалистическом обществе она остается не целью, а средством. Средством развития личности, реализации личности – гармонической, социально активной, стремящейся раскрыть себя.

Впрочем, на этой встрече я не стал скрывать, что наряду с грандиозными успехами техники и у нас встречаются хозяйственники, понимающие НТР как конечную цель наших усилий. В азарте строительства, выполнения плана они теряют из виду, во имя чего это делается. Им кажется, что цель их жизни – построить эту станцию, эту дорогу, что это цель жизни всех работников, и ради этого можно приносить любые жертвы.

Функциональность обедняет и перекашивает человека. Роль литературы в этих условиях не уменьшается, а возрастает. Она отстаивает цельность личности и пытается сохранить внутренний мир человека. Она защищает среду обитания души, в какой-то мере препятствует вымыванию чувств в этой жизни, где все меньше таинственного, Где все запрограммировано. Вот почему сегодня мы так горячо воспринимаем книги, где главное – нравственные проблемы, где велико внимание к духовной жизни человека.

Из всех видов искусств литература и музыка по-прежнему требуют наибольшей активности человека, активности фантазии, воображения, мысли. Они и наиболее интимны. Потребность в этой интимности заложена в сердце человека, и я верю, что эта потребность восторжествует.

Наука и искусство ныне имеют куда больше точек соприкосновения, чем раньше. Человек вообще стал образованнее, он мыслит и более научно и более логично. Он работает с Машиной, и для этого ему требуется и соответствующее образование и квалификация, но он и читает больше, растет и его «художественная» квалификация. В свою очередь, более научно мыслит и художник.

Значит, не следует разделять непреодолимой перегородкой рациональное и эмоциональное. Знания не убивают эмоции.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.