Когда Францев стал составлять список операций на неделю - первой в нем была операция, предстоявшая двухлетнему Олегу, - то Костя... то есть Константин Ильич (так назовем молодого доктора), попросил «дать» «этот боталлов проток» ему. Он сказал, что несколько раз уже ассистировал Францеву в таких случаях и вроде бы все усвоил. Вячеслав Иванович заглянул в глаза «младшего научного»: нет ли в них выражения дерзости? Но ничего подобного не обнаружил, только мольбу: «Ну дайте мне эту операцию! Что вам стоит! Вы же сами когда-то так начинали, дайте начать и мне!...»

Так ведется со студенчества: сначала ассистируешь на одной и той же операции много раз и ждешь, пока доверят самостоятельную. Францеву тоже хотелось когда-то просить: «Владимир Владимирович! Дайте мне самому!» или «Евгений Николаевич! Дайте!» Однако в клиниках, где его обучали, просить не было принято. На такую просьбу могли ответить резко. Но однажды - то было тринадцать лет назад - Владимир Владимирович, крупный, громоздкий, чуть похожий на медведя, сказал ему:

- Становись справа!

Справа - оператор, слева - ассистент. Справа четверокурсник Францев, слева ученик Бакулева, ассистент самого Бакулева.

Владимир Владимирович предупредительно раздвигал ткани тупыми крючковатыми пластинками, осушал рану, подхватывал концы нитей. Это только тем, кто о хирургии не имеет представления, кажется, что на операции «режут». На самом деле не «режут», а «вяжут». Кровоточат мелкие сосудики - а сколько их! - сдави блестящими лапками зажима и перевяжи. Видишь венозную веточку, которую придется пересекать, подхвати двумя зажимами, рассеки, перевяжи. Режешь - вяжешь, зашиваешь - тем более вяжешь. Быстро завязываешь узлы - быстро оперируешь. Не умеешь - операция затянется.

И после того ночного дежурства студента-четверокурсника в Первой градской, в клинике Бакулева, тринадцать лет от одной операции к другой все шло одной и той же дорожкой: Францев ассистировал по многу раз и подолгу ждал, когда дадут самостоятельно удалить желчный пузырь, потом сделать резекцию желудка, еще что-то, еще что-то. В 58-м, когда он стал ассистентом в клинике грудной хирургии у профессора Мешал-кина, за него просили товарищи: «Евгений Николаевич, дайте Францеву, он сможет! Это ж боталлов проток, и случай типичный».

«Может, действительно стоило бы сказать Константину Ильичу сегодня: «Становись справа»?.. Нет, не «справа», а «слева» - на перевязке боталлова протока хирург стоит слева от пациента, У Кости голова хорошая и руки хорошие, вышколен - был ординатором у Донецкого.

Ординатору Францев ответил так:

- Знаешь, Костя, когда Либов уехал из Куйбышева, там один профессор решил, что, посмотрев на либовскую работу, он уже все может. Вот и взял больного с митральным стенозом. А больной - на столе... - Он ткнул большим пальцем вниз. - А у профессора - инфаркт!... Не торопись. И потом, этого парнишку я хочу оперировать сам. С Мартой Николаевной.

Почему сам? Шут его знает, почему! Ребятенок как ребятенок. Два года. Белоголовый. Веселенький. Поступил в общем порядке. Никто за него не ходатайствовал, не звонили по телефону знакомые. И случай действительно обычный - незаращение боталлова протока, простейший из врожденных пороков сердца: сохранился сосуд, по которому кровь еще не родившихся младенцев (они же не дышат, пока не родились) идет из легочной артерии в аорту. Проток надо выделить, вскрыв грудную клетку. Выделить, прошить, рассечь; удостовериться, что все сделано чисто, нигде не кровоточит, закрыть рану - вот и все.

Утром на обязательной пятиминутке докладывал как раз Константин Ильич. Он накануне дежурил.

- Состояло в отделении столько-то детей, двое выписано, двое поступило. В послеоперационной палате один ребенок. Ночь провел спокойно. Больной Ахапкин, двух лет, назначенный на операцию, к операции подготовлен. Подробно доложит палатный врач.

Произнося последнюю фразу, Константин Ильич посмотрел на Францева так пристально, как мог, но Францев сделал вид, что взгляда не заметил. Доверь он операцию Косте, о больном бы докладывал Костя и наверняка бойчее и лучше, чем палатная докторша, которая развернула историю болезни и принялась читать почти все подряд. Ладно, хватит об этом думать. Нужно переключиться на главное: сколько бы ты ни занимался больным - неделю-две, пока шло предоперационное обследование, - сейчас все перепроверь.

«Боталлов проток». - Францеву так подумалось сразу, когда начал осматривать этого белоголового Олежку еще в поликлинике, еще не под экраном рентгена, а направив на мальчика настольную лампу. Они именно так и выглядят, дети с боталловым протоком: обычные дети, только они чуть меньше, чем должны быть в своем возрасте, и еще - они чуть бледнее.

Палатная докторша-она была здесь совсем новичком - прилежно листала историю.

- При поступлении состояние ребенка средней тяжести. Пульс... Артериальное давление... Граница сердца... Шум на верхушке и во втором межре-берье. При электрокардиографии... При рентгеновском обследовании...

Все это Францев помнил. Ничего нового, незамеченного.

- Диагноз подтвержден, - сказала палатная докторша. - Показана операция. Ребенок осмотрен анестезиологом. Противопоказаний к наркозу нет.

«Пошли уставные формулы, - подумал Францев, - сейчас будет про согласие родителей».

- Согласие родителей на операцию получено.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.