Доктор Майер

И вот Майер предпринимает гигантский труд: он начинает пересмотр всех отделов «мировой физики» с точки зрения своего закона; он доказывает, что закон сохранения и превращения энергии подтверждается во всех явлениях тяготения, движения планет, при землетрясениях, приливах и отливах, тепловом и световом излучении солнца.

В 1841 году он высказывает такие догадки о свете, которые только в XX веке сделались понятны науке. Он считал, что к свету применимы законы физики о движущейся материи и действия света подобны действиям движущейся материи.

И в самом деле, всего несколько десятилетий тому назад было открыто русским физиком Лебедевым давление лучей света.

Наконец, Майер предпринимает решительный штурм твердынь витализма, вероучения «жизненной силы».

Он берется за новое колоссальное дело: объяснение всех жизненных явлений с помощью закона сохранения и превращения энергии. Он не желает оставить ни одного уголка, где бы могла притаиться «жизненная сила». В работах современных физиологов мы еще находим задачи и темы, формулированные Майером 95 лет назад.

С дерзновенной смелостью гения он проникает в «святая святых» жизни: в процессы образования живого вещества в зеленом листе, - в те самые процессы, творящие живое из неживого, которым не может до сих пор подражать ни одна химическая лаборатория в мире. И этой «тайне из тайн» он задает вопрос: подтверждается ли и здесь закон сохранения энергии? И отвечает: несомненно, должен подтвердиться; и здесь не может быть чуда.

Насколько смелой была майеровская постановка вопроса, видно из того, что среди всех ботаников, физиологов и физиков только один К. А. Тимирязев решился повторить дерзновенный вопрос Майера (не даром великий русский ученый - бунтарь свято чтил его память). Но Тимирязев не просто повторил вопрос - он дал также и ответ на него: да, конечно, закон сохранения энергии не только должен подтвердиться и в явлениях фотосинтеза - он в самом деле подтверждается. Так был нанесен еще один сокрушительный удар учению о «чуде» в явлениях жизни. Нам важно отметить, что самые первые указания, как нанести этот удар, дал также Роберт Майер.

Этот сын аптекаря, судовой врач, ставший ботаником, физиологом, физиком, астрономом, геологом, - удовлетворился ли он своей грандиозной попыткой подвести весь мир под свои формулы?

Нет. Ведь осталась еще одна область - заставить новый закон непосредственно служить человеку. Осталась инженерия.

И вот Майер пытается с помощью своего закона открыть также широкую дорогу и техническим изобретениям, создать механизм с высоким коэффициентом полезного действия. В музее хранится сконструированный им прибор для исследования мощности машин...

Но работы Майера встретили как курьез. Физик Поггендорф не напечатал его первого сообщения и потом затерял его. Через год - в 1842 году - краткую статью с трудом удалось протащить в журнале химика Либиха. Следующую работу Либих не принял. Физик и химик, по иронии судьбы, носивший фамилию Пфафф (поп), объявил смехотворными воззрения «судового лекаришки». Тепло производит движение! Движение родит тепло! Знает ли этот недоучка, что во всех университетах почтенные профессора, надворные и тайные советники, учат, что тепло, естественно, порождается жидкостью - теплородом? Уж не воображает ли Майер, что сила земного тяготения иссякнет от того, что на землю время от времени падают плохо стоящие предметы и земля «тратит силу» на притягивание их? Ничего не стоит опровергнуть эту смехотворную теорию! Стоит только взять вольтов столб: металлы соприкасаются - и вот «контактная сила» произведет вам сколько угодно электричества... Где же тут переход одной энергии в другую? Ведь так, по - майеровски, можно дойти и до того, что сам господь - бог исчерпается и перейдет в трение или в кипяток, создавая и поддерживая вселенную!.. Пусть не подумает читатель, что мы слишком утрируем. Именно такова была суть высокоученых возражений герра профессора Пфаффа. Именно такова была суть его статей.

Что должен был делать Майер с этой атакой пошлости и благоглупостей? Что мог он противопоставить нападкам реакционеров от науки?

Возможно, что, читая косноязычную галиматью Пфаффа, Майер больше всего испытывал потребность расхохотаться: в молодости, пока его силы не сломились, он был человеком веселым и задорным.

Но вот «Аупсбургская всеобщая газета», профессорский орган, напечатала специальное «предупреждение» против его работ. Подписался Зейфер, молодой ученый из числа «ручных», благонравных пай - мальчиков при кафедре.

И Тюбингенский университет возглавил травлю. За профессорской галиматьей скрывались грозные силы. Началась жестокая борьба - и стало не до смеху.

Майера сделали изгоем. Самое характерное, что он остался изгоем и тогда, когда закон сохранения энергии пробил себе дорогу, несмотря на Пфаффов и 3ейферов.

Этот закон вошел в науку через 5 лет после первой работы Майера и не с его именем, а с именами Джауля и Гельмгольца. Он был прилизан и причесан по - профессорски, его новые авторы не ставили перед собой никаких мирообъемлющих задач. Никакой философии, никаких разговоров о вселенной. Великое открытие оказалось приспособленным к цеховому пониманию буржуазных ученых прошлого столетия.

О бунтаре Майере никто не вспомнил.

В это время он прозябал в качестве практического врача на родине, в Гейльброне. Изгой, он все - таки что - то еще делает, что - то печатает на собственные скудные средства, на гонорар провинциального врача...

Травля сделала свое дело. В 1850 году он выбросился из окна второго этажа и стал хром на всю жизнь. Через два года его почти силой заперли в лечебницу для душевнобольных и, зверски истязая по методам тогдашней психиатрии, убеждали отречься от мании величия. «Механический эквивалент! - с издевкой повторял ученый эскулап. - Навязчивая идея, нечто вроде квадратуры круга!»