В дождливый январский вечер Кирилл вышел из полутемной пахнущей горелыми копытами кузницы. В ушах у него еще звучало хриплое: «Если завтра утром ты опять опоздаешь, то я тебя вышвырну за дверь, как собаку!» Хозяин Бурбон сегодня был пьян и поэтому в плохом настроении.

Кириллу Компену тринадцать лет. Он живет на окраине города, в тупике Либерте. Мать отдала его в ъученье в кузницу Бурбона. На обязанности Кирилла: два раза в день наполнять водой лохань, тянуть цепь раздувальных мехов, держать ноги лошадей, когда их подковывают, а в жаркие дни сгонять мух с их живота метелкой из густых конских волос. Кроме того, он должен еще мыть хозяйскую посуду и выполнять поручения хозяйки. Учеником Кирилл должен работать два года, причем в течение первого года - бесплатно. На второй год ему будут давать остатки ужина и сорок су под воскресенье, если он угодит хозяину. Когда кончится срок ученья, Кирилл получает звание подмастерья и ему придется искать работу в другом месте. Бурбону он больше не будет нужен. Но до этого еще далеко: Кирилл работает учеником всего три месяца.

Надвинув картуз на глаза, втянув шею в плечи, Кирилл идет, подняв воротник старого пиджака, слишком тонкого для зимы. Льет дождь. На ногах у Кирилла широкие и длинные брюки, спадающие на деревянные башмаки. Трещины на башмаках скреплены кусками черной жести.

Кирилл не особенно интересуется одеждой. Но обувь... Уткнув нос в стекло витрины, Кирилл смотрит на обувь. Вот мужские ботинки «для города» в 35 франков; лакированные «ришелье» - 45 франков. «То, что вам надо», «последний крик», - читает он на этикетках. Он бросает взгляд на женские ботинки и снова переводит взор на мужские: 45 франков «то, что вам надо».

Он отходит от витрины. Минуя освещенные улицы, он заворачивает в переулок. Дождь хлещет все сильнее.

Темный, грязный переулок. Зловонная лестница.

Мать встречает Кирилла упреком, почему он пришел так поздно. Где это он слонялся так долго? Уж не кутил ли, чего доброго? Они уже поужинали...

Помывшись во дворе под краном, Кирилл снимает с себя рваные вельветовые брюки, густо заляпанные грязью, и просит у матери чистую рубаху. Мать пожимает плечами. Она кричит искривившимся от злобы ртом, что все эти переодевания - пустая комедия и глупости. Мальчик тихо объясняет, что сегодня суббота и ему нужно идти на репетицию хора... Мать отвечает, что ей наплевать на хор и что хор не дает хлеба. Но мальчик настаивает. Наконец, женщина с проклятьем дает ему рубаху. Кирилл надевает желтые брюки в черную полоску и светло - серый пиджак из хлопчатобумажной материи. Пиджак тесен ему, рукава слишком коротки и узки. Из - под печи Кирилл достает ботинки, старые ботинки сестры, умершей два года назад. У них слишком длинные, острые носы, союзки с обеих сторон распоролись. Башмаки - дрянь. Но как бы то ни было, Кирилл не может войти в залу, где происходит репетиция хора, в деревянных башмаках. Ах, если б у него была пара новых ботинок или полусапожки!

Рабочий хор, в котором поет Кирилл Компен из тупика Либерте, состоит из пятидесяти певцов. Славный рабочий хор! Басы и баритоны - кожевники из предместья, вторые и первые тенора - маляры и штукатуры. Все знают ноты так же, как и он, Кирилл, изучавший их самоучкой по старому учебнику сольфеджио. Кирилл - лирический тенор, солист. Когда ему было 9 лет, он пел молитвы в церкви на пасхе. Но потом он перестал ходить в церковь. Позже, в школе, в рождественский вечер, когда зажигали елку, он пел куплеты Колэна:

«Сосед, откуда этот шум,

Разбудивший ночью меня,

И всех моих соседей?..»

«. Хороший лирический тенор!» - говорит дирижер хора Людовик Рондоли, отец Людовик - как прозвали его хористы. Он очень доволен тем, что голос мальчика еще не претерпел изменений, связанных с возрастом: Кирилл еще может давать «ля» в верхнем регистре.

Какой дождь! Поскорей бы дойти! Поскорее бы очутиться в Народном доме! Ах, как Кирилл любит спевки рабочего хора в зале с четырьмя колоннами, вымощенном черными и белыми плитами! Печь горяча, в зале тепло. Сначала занятия идут группами, а затем все поют вместе, повинуясь дирижерской палочке отца Людовика. Этим летом на народном гулянье их хор пользовался большим успехом. Сейчас, в течение двух месяцев, они усиленно разучивают «Ночной привал в пустыне». «Вот это настоящая музыка!» - сказал как - то старик Людовик. Мотивы из этой вещи Кирилл напевает про себя в кузнице, пахнущей жженым рогом. Он засыпает под этот мотив вечером в тесной грязной комнатке.

- Пиано, пиано! - требует отец Людовик.

Поющие тихо возвещают о приближении каравана. Затем начинается «крещендо». Слышатся топот ног, поднимающих столбы пыли, громкие звуки голосов, хриплые окрики, усталое дыхание животных. Караван все приближается, и вдруг, при свете зари, идущие видят оазис. Крики радости. Шум размещающихся людей и животных, бульканье воды. Веселье и радость людей, утоляющих жажду.

За песчаными холмами исчезает солнечный шар. Свет почти гаснет. Неподвижные пальмы осеняют спящих людей и животных. «... Погонщик верблюдов засыпает», - тихо поют в низких тонах баритоны и басы предместья. «Погонщик верблюдов засыпает...» А тенора не перестают повторять в терции: «Ночь... ночь... ночь...» И так некоторое время, все более и более замирая...

Ах, как любит Кирилл эту музыку! И вот, когда все голоса затихают и наступает абсолютная тишина, Людовик Рондоли кладет свою дирижерскую палочку на пульт, как бы считая свою задачу выполненной. Тогда раздается чей - то нежный детский голосок. Это его голос, голос Кирилла Компена из тупика Либерте.

Они будут петь на концерте в здании муниципалитета после выступления какого - то виолончелиста и перед исполнением акта из мольеровского «Мещанина во дворянстве». Они будут петь перед префектом, мэром и большим количеством публики. Старик Людовик сказал Кириллу: «Рабочий хор будет размещен полукругом. Когда я положу палочку, ты выступишь вперед, подойдешь, по ковру к краю сцены и споешь свое соло».

На ковре, на краю сцены, в башмаках, у которых порван верх и нет подошвы и каблуков...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.