Есть дела рук человеческих, которым выпало в истории олицетворять целую эпоху. Таков и Днепрогэс – стройка-символ, стройка-подвиг. Стройка, вобравшая в себя сразу несколько страниц биографии нашей страны.

Гидроэлектростанция, расположенная ниже днепровских порогов, была предусмотрена еще планом ГОЭЛРО, утвержденным Советом Народных Комиссаров в декабре 1921 года. К ее строительству приступили в начале 1927-го, а уже седьмого ноября, в день десятилетия Великого Октября, в фундамент будущей плотины была замурована памятная доска. Это был праздник строителей Днепрогэса, на который приехали члены правительства Украины, тысячи рабочих и крестьян из Москвы, Харькова, Киева, других городов и областей страны.

Через месяц пятнадцатый съезд ВКП(б) обсудил Директивы по составлению первого пятилетнего плана. Днепрогэс был назван одной из главных строек пятилетки.

В этом году – пятьдесят лет с начала строительства ГЭС. Уже пятьдесят.

В Запорожье, выросшем благодаря Днепрогэсу из уездного городка в современный промышленный и областной центр, я встретился недавно с Афанасием Афиногеновичем Дмитрусенко. Сорок пять лет назад, десятого октября 1932 года, в день торжественного пуска ГЭС, Михаил Иванович Калинин вручил ему орден Ленина № 337. Высшей наградой Родины был отмечен труд Афанасия Афиногеновича на строительстве гидростанции. Естественно, что моя беседа с этим свидетелем и активным участником замечательной стройки была о том героическом времени.

– Для сегодняшней молодежи строительство Днепрогэса – история. Тем не менее по делам энтузиастов первой пятилетки нынешние молодые привычно сверяют свой шаг, равняются на подвиг тех, кто шел первым в строительстве социалистической индустрии. И сейчас, Афанасий Афиногенович, хочется еще раз вспомнить, как это было. Как работало, как жило ваше поколение. Наверное, лучше всего начать с того, почему вы пришли на строительство Днепрогэса.

– Тогда я должен хотя бы коротко рассказать о своей семье. У родителей моих, Афиногена Федоровича и Марии Гавриловны, было четыре сына и пять дочерей. Отец работал слесарем в депо станций Лозовая и Панютино, что под Харьковом, и считался хорошим специалистом. Своих сыновей он рано приучал к труду, так что, пока мы росли, набирались у него профессиональных навыков, а когда приходило время идти работать, слесарному делу нас не нужно было учить – и так знали.

И еще. Отец, как я понял, принимал участие в революционной работе. Помню, – я был еще мальчишкой – к нам приехали какие-то люди. О чём-то беседовали с батей, а после этого явились жандармы с обыском. Когда свершилась Октябрьская революция, рабочие станции послали отца председателем ревкома в Михайловку и окрестные села под Лозовой. Старший мой брат, Степан, участвовал в гражданской войне. Воевал на Украине на бронепоезде.

Когда было объявлено о строительстве Днепрогэса, я с братьями Степаном и Борисом работал в Славянске в паровозных мастерских. Степан как раз окончил в Харькове рабфак и был бригадиром. Борис тоже бригадирствовал и возглавлял нашу партийную организацию. Я работал слесарем и был секретарем комсомольской ячейки. Вместе решили ехать и в Запорожье. Первым отправился Степан, потом мы с Борисом. Вскоре к нам присоединился и младший брат, Яков.

— Вы помните свой первый день на Днепрогэсе?..

— Конечно. Сошли с поезда на станции Александровск – в 1921 году она была переименована в Запорожье – и направились пешком в управление Днепрогэса, которое находилось тогда прямо на строительстве. Дорога – километров двенадцать – шла полями: где посевы пшеницы, где кукурузы, а где заросли курая, то есть бурьяна. Слева, на берегу Днепра, село Вознесеновка, большое село с единственной школой. Теперь ничего этого нет. На месте той старой дороги от вокзала до плотины пролегла главная магистраль Запорожья – проспект Ленина с современными многоэтажными кварталами. Сейчас иногда проезжаю там – все неузнаваемо.

Так вот. Вместе с нами сошло тогда с поезда много народа. Молодые парни, девчата, люди в возрасте. И у всех один путь – к стройке. Иные несут ящички с инструментом, другие – топоры, пилы. Сразу видно – люд мастеровой, бывалый. Таких тогда особенно ценили: они и работать умели, и инструмент, дефицитный по тем временам, у них свой был.

Пришли на место. Оформились. Поселились на правом берегу в сколоченных наспех бараках – человек по сорок в комнате. Мебель – деревянные нары. Тесно. Шумно. Неудобно. Зато есть крыша над головой от дождя и снега. Жить можно, и работать можно, и это было главным.

— Как выглядела стройка в то время?

— И 1927 и 1928 годы были, по существу, подготовительным периодом, когда создавалась строительная база: прокладывались шоссе, железнодорожные пути, возводился лесопильный завод, строились механические мастерские, рабочие поселки рядом с основными объектами, водопровод, баня, столовая, фабрика-кухня. Ведь одновременно с электростанцией в Запорожье предстояло построить несколько заводов, потребляющих энергию ГЭС, современный город. Все это требовало основательной базы.

В тот первый период основные работы развернулись у правобережного поселка Кичкас, старого селения немецких колонистов, которое в будущем, при затоплении водохранилища, должно было уйти под воду. Сюда с верховий Днепра сплавлялся лес. Сотни конных двуколок волокли бревна на лесопилку. Сотни драгалей на специально оборудованных подводах возили грунт для планировки строительных площадок. Все возчики работали по частному найму: крестьяне-единоличники приехали на стройку из многих сел Украины, России и даже из Татарии. Поначалу в основном приходилось работать вручную. Глянешь на стройплощадку с крутого берега: внизу копошатся сотни, тысячи людей. Ведь в наиболее напряженные периоды количество рабочих на Днепрострое достигало шестидесяти с лишним тысяч.

Интересно, что эту деталь запомнил не один Афанасий Дфиногенович. Я беседовал на ту же тему со многими строителями Днепрогэса. Пять лет назад на сорокалетний юбилей пуска электростанции в Запорожье съехались десятки первостроителей. Нынешние комсомольцы повезли их на свою стройку – Днепрогэс-2, что возводилась у левого крыла старой плотины и по мощности должна была раза в полтора превысить свою предшественницу. Так вот, на новой стройплощадке комсомольцев двадцатых – тридцатых годов поразило безлюдье – бегали в котловане мощные самосвалы, вертели шеями экскаваторы, людей же почти не было видно. Иное время, иная техника, иной уровень строительства.

Афанасий Дфиногенович продолжал:

– Вначале было очень трудно представить будущую гидростанцию. Александр Васильевич Винтер, возглавивший стройку, другие ее руководители часто выступали с докладами, рассказывали, как все будет выглядеть через четыре-пять лет. Слушаешь, бывало, а представить не можешь. Необычное это было для тех времен дело: самая крупная в мире электростанция.

На Западе в открытую говорили о том, что нам, безграмотным, не под силу такие масштабы. В одной газете была помещена карикатура: мужик правит кобылой, запряженной в телегу. На телеге мотор со шнуром и рубильником для включения. Рядом сообщалось, что один железнодорожник продал гусей и добровольно внес 34 рубля 60 копеек на строительство ГЭС. Это должно было, по задумке издателей, вызывать смех. А ведь тогда многие жертвовали свои личные сбережения на строительство Днепрогэса.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.