У войны не женское лицо

Иллюстрации: Мария Комарова

Испокон веков сражаться с врагами, охранять свою землю и мстить захватчикам выходили мужчины. Их священным долгом была защита будущего своего народа — детей и женщин. Для восточных народов это было на порядок актуальнее, чем для европейцев, — если «белые леди», случалось, и держали осаду крепостей, и правили пиратскими кораблями, и ходили в Крестовые походы, и даже примеряли адмиральский мундир, то дочери арабов со времён пророка Мухаммеда сидели дома и воспитывали детей. Так требовали Коран, закон Шариата и вековые обычаи: место женщины — у домашнего очага, дело женщины — покоряться супругу. XX век внёс свои коррективы. С появлением скорострельного оружия и мощной взрывчатки мусульманка стала полноценной боевой единицей, способной заменить в строю отца или брата и если не сражаться, то, по крайней мере, погибнуть вместо него.

Первой известной арабской террористкой стала уроженка Хайфы Лейла Халед. В августе 1969 года она принимала участие в захвате рейса «Рим — Афины» с израильтянами на борту. Спустя четыре года попробовала угнать ещё один самолёт — неудачно. Попала в плен, была обменяна на заложников, вернулась в Иорданию и — уникальный для женщин её «профессии» случай — вышла замуж, родила двоих детей и до сих пор живёт мирно и счастливо.

Первой террористкой-смертницей (и самой молодой из них) оказалась 16-летняя ливанка Хайадали Сана — 9 апреля 1985 года она направила грузовик на израильский конвой и убила двух человек.

«…Я мученик Сана Хайадали. Мне 16 лет. Я с оккупированного юга Ливана… Я приняла решение во имя правды, чтобы освободить наши земли и наш народ, потому что я вижу трагедию народа в условиях оккупации, угнетения и несправедливости: каждый день убивают детей, женщин и стариков, разрушают дома. Поэтому я решилась на данный шаг. Я очень рада тому, что это буду я…»

Первой из женщин примерила пояс шахида палестинка Вафа Идрис, 26 лет. 10 кг пластита, сто раненых, один убитый, январь 2002‑го, Иерусалим. В России 9 июня 2000 года счёт смертниц открыла Хава Бараева, племянница террориста Арби Бараева и родственница организатора теракта на Дубровке Мовсара Бараева — 22 года. «Бомбы в чадрах» моментально взяли на вооружение ФАТХ, «Хамас», Курдская рабочая партия, «Тигры освобождения Тамил-Илама» и «Бригады мучеников Аль-Аксы». В борьбе с американскими войсками смертниц охотно используют в Афганистане и Ираке... «Аль-Каида» много лет отказывалась от женской помощи из принципиальных соображений, но к 2008 году Бен Ладен оценил эффективность нового вида оружия для борьбы с гяурами.

В России с 2000 года женщины-смертницы совершили 18 терактов — сами или с помощью мужчин. Среди их «подвигов» — взрывы в метро («Автозаводская», «Лубянка», «Парк Кульуры»), на рок-фестивале «Крылья», в самолётах, на мусульманском празднике, захват театра и школы. В Израиле только за время интифады — 8 успешных терактов, плюс несколько десятков террористок обезвредили до совершения терактов, некоторых уже с поясами на теле и взрывчаткой в сумочках. В Ираке — 14 терактов. А вот процентное соотношение разное: в Палестине, Ливане и Ираке женщины участвуют в 2—5 % терактов, у тамилов — в 20 %, в России — более чем в 30 %.

Дороги, ведущие в рай

Преимущества «бомбы в чадре» очевидны. В первую очередь это возможность сэкономить обученного бойца-мужчину, истратив вместо него «менее ценную» женскую жизнь. Затем эффективность — на одну смертницу приходится в среднем 21 погибший, а на смертника-мужчину — 13. Шанс без лишних сложностей пробраться туда, где у мужчины тут же начнут проверять документы, а женщину пропустят без рассуждений. Удобство маскировки — в мешковатой одежде или под имитацией беременного живота легче спрятать взрывчатку. Преданность — женщины легче поддаются влиянию и контролю руководителей, без обсуждений выполняют приказы. И, наконец, это прекрасный пример для подрастающего поколения — молодая и красивая героиня, отдавшая жизнь за народ, устыдит «за трусость» мужчин, воодушевит женщин и привлечёт новых сторонников, а на милом личике можно сделать прекрасную PR-кампанию. Портретами Вафы Идрис до сих пор украшают улицы городов Палестинской автономии.

Социальный и психологический портрет потенциальной смертницы составить относительно просто. Ей 16—22 года, реже до 30, совсем редко — между 30 и 40 годами. С высокой вероятностью она из бедной, неблагополучной семьи — редкие примеры обеспеченных и образованных девушек только подтверждают правило. Если она замужем или в гражданском браке, её муж или сожитель принадлежит к террористической группировке. Если не замужем, то, скорее всего, не имеет шансов на успешное замужество — овдовела, разведена, бесплодна, тяжело больна, обесчещена или опозорена. Возможна беременность нежеланным ребёнком — аборты для мусульманок запретны. Детей, как правило, нет, а если есть — нет возможности нормально растить их и воспитывать. Кто‑то из родственников (или жених) погиб от рук «неверных». Сама смертница впечатлительна, религиозна, подвержена влиянию извне, стала жертвой войны, пережила психологическое или сексуальное насилие.

Для некоторых палестинок попытка теракта является спасением — если девушка сошлась с парнем и забеременела до брака, её убивают ради «чести семьи». А набросившись с ножом на израильского солдата, она получает несколько безопасных лет в тюремной камере, возможность родить и отдать на воспитание ребёнка и статус героини интифады, который сохранит ей жизнь по окончании заключения. Другие идут на теракт, дабы восстановить доброе имя семьи, в которой отец или кто‑то из родственников является «предателем» или подозревается в коллаборационизме. У некоторых женщин нет иного пути — вступивших во внебрачную связь женщин по законам Шариата ждёт смерть, изнасилованные навлекают позор на семью. Остаётся лишь выбрать: умереть и отправиться в ад или умереть и отправиться в рай, стать прекрасной царицей гурий, получив заодно право заступиться за 70 своих родственников. Изредка на первый план выходят деньги — семьи смертниц получают материальную поддержку. Месть — кровная, за своих погибших, за детей и женщин, за свою страну — тоже довольно распространённый мотив. И наконец, для образованных женщин, пассионарных, сильных натур это единственная возможность полноценной самореализации вне брака и семьи. «Палестинская женщина может стать равной мужчине только после смерти…» — террористка Убейда Халиль, 27 лет.

Потенциальных «бомб» жадно выслеживают агенты террористических организаций. Мало, чтобы девушка была верующей и горела желанием совершить подвиг «ради Аллаха». Она не должна представлять особой ценности как невеста, иначе семья возмутится, что у неё отнимают хороший источник щедрого калыма. У неё не должно быть влиятельных родственников или сильного тейпа, которые в отместку за несанкционированную гибель любимого чада объявят кровную месть самим «учителям». Или сами убьют потенциальную смертницу во избежание проблем — в Израиле, например, до сих пор существует практика снесения домов террористов. Она должна быть достаточно религиозной, чтобы отправиться в рай ради Аллаха, достаточно покорной, чтобы пройти процесс обучения и не взбунтоваться в решающий момент, и при этом достаточно решительной и смелой, чтобы не испугаться смерти.

Кандидаток начинают обрабатывать. На Кавказе подходящую «бомбу» могут похитить, силой забрать у родителей или выкупить сироту у родственников. Но, как правило, всё начинается с уговоров. Будущей смертнице начинают описывать все прелести битвы с «неверными» и ожидающее её райское блаженство. Её улещивают, говорят громкие слова о мести за погибших братьев, жалеют её, окружают вниманием и сочувствием — примерно так же, как «Белые братья» и другие сектанты заманивают людей в свои сети. Как только жертва попалась на крючок, начинается обработка. В дальних сёлах, на конспиративных квартирах, в специальных лагерях боевиков будущих смертниц учат обращаться с оружием, водить машины, незаметно крепить и носить на теле пояс шахида. В свободное время они стряпают и стирают для мужчин-боевиков, читают Коран и послания религиозных лидеров, много молятся и мало спят. Отдельный дестабилизирующий фактор — они постоянно находятся наедине с чужими мужчинами, что для мусульманки такой же нонсенс, как для москвички — ходить на работу голой. Некоторые группировки практикуют наркотики для введения девушек в экстатический транс. Некоторые приветствуют интимную связь наставников и их подопечных. Итоговый результат — бойцы, по образу мыслей схожие с ассасинами Старца Горы, с травмированной психикой и неадекватными поведенческими реакциями. Это особенно заметно, если рассмотреть поведение женщин-смертниц в терактах на Дубровке и в Беслане. Для мусульманской женщины характерно чадолюбие, трепетное и нежное отношение к малышам. Две бесланские террористки и двадцать с лишним норд-остовских, по отзывам очевидцев, безразлично относились к слезам и мукам детей.

По завершении подготовки смертницу либо сразу отправляют «на дело», либо на какое‑то время возвращают в родительский дом. Причём родители и соседи могут и не догадываться, что задумало их дитя. Мариам Магомедову все знали как хорошую учительницу младших классов, верующую женщину и покорную дочь. Фатима и Хаджад Ганиевы сказали родителям, что едут навестить племянника в Дагестане, — и нашлись спустя месяц на Дубровке. Отец палестинки Зейнаб Абу Салем, узнав, что его любимая дочь — террористка с перекрёстка Гиват Царфатит, слег с инфарктом — он ни о чём не подозревал. К месту теракта чеченских женщин обычно доставляют мужчины-наставники, они же поддерживают связь с террористками и контролируют процесс. Палестинки, что удивительно, чаще действуют самостоятельно, обставляя теракт как персональное торжественное самоубийство. Они же чаще отказываются от совершения терактов, попадаются в руки полиции и сдаются властям — как уже было написано выше, израильтяне гуманно относятся к «живым бомбам». И наконец, палестинскую террористку ждёт посмертная громкая слава, родственники и соседи приходят к ней в дом поздравить родителей с героической дочерью.

Всё возвышающий обман

Если посмотреть на проблему изнутри, глазами девушки, всё окажется ещё интереснее. Можно даже сказать, что феномен «чёрных вдов» (к слову, в Чечне «джеро» — вдовой — называют любую женщину, взявшуюся за оружие) порождён сперва советской эмансипацией, а затем резким ограничением возможностей для женщины. Матери этих «вдов» получали образование и профессию, могли при желании переселиться в любой город СССР и избрать себе иной образ жизни. Этим девушкам остаётся только мечтать и надеяться, что жених окажется грамотен и не слишком тяжёл на руку, его доходов хватит, чтобы прокормить семью, а его самого не убьют солдаты той или иной стороны. Они живут в стране, где только-только кончилась война, в окружении людей, страдающих посттравматическим синдромом, имеющих все основания опасаться за своё настоящее и будущее, переживших трагедии и смерть близких. Изменить что‑то в реальности, помочь семье они не в состоянии — получать образование и искать хорошую работу для женщин становится зазорно. Остаётся надеяться только на бога, Аллаха, милостивого и милосердного. И вот тут‑то начинается самое интересное… Ваххабиты обманывают этих девочек — сознательно или по невежеству.

«Что касается того, что некоторые люди совершают акты самоубийства, привязывая к себе взрывчатые вещества, и затем, приближаясь к неверующим, взрываются среди них, то это явное самоубийство. И мы ищем убежища у Аллаха от него. Кто бы ни совершил самоубийство, рассматривается (Шариатом) вечно пребывающим в огне, как это упоминается в хадисе Пророка (мир ему): «И кто бы ни убил себя железным оружием, тогда железное оружие останется в его руке, и он непрерывно будет наносить им удары себе в живот в огне ада, вечно» (передали Аль-Бухари, ¦ 5778 и Муслим, ¦ 109, в Книге Имана). Поскольку этот человек убил себя и не принёс пользу исламу. Если он убивает себя вместе с десятью, сотней или двумя сотнями других людей, тогда ислам не извлечёт пользу от этого, так как люди не примут ислам, как в истории мальчика. Напротив, это, скорее, только сделает врага более решительным, и это действие вызовет преступное намерение и горечь в его сердце до такой степени, что он будет стремиться нанести урон мусульманам». Шейх ибн 'Усаймин, комментарии к «Рийаду‑с-Салихин».

Имамы возмущаются всякий раз, когда террористов называют шахидами. По Корану шахид — это мученик за веру, человек, погибший геройской смертью в борьбе с врагами ислама. Женщина может стать шахидкой либо оказавшись замучена за свои убеждения (как Умми Варака), либо скончавшись от родов. По Корану же самоубийство считается одним из страшных грехов, а во время войны солдатам Пророка следовало щадить священников, стариков, женщин, детей и плодовые деревья. И наконец, «для каждого мусульманина являются запретными кровь, честь и имущество другого мусульманина»(пророк Мухаммад). Совет муфтиев России принял фетвы «О недопустимости ложного толкования Корана и использования символов ислама для экстремистской деятельности» и «О недопустимости оправдания экстремизма и терроризма нормами Священного Корана и Сунны». Если у палестинских «бомб в чадре» есть хотя бы формальное оправдание — они убивали сионистов-захватчиков, — то смертницы, которые взрывали рынки и свадьбы в Чечне и Дагестане, садились за руль грузовиков и несли взрывчатку в метро, напрямую нарушили заповеди своей религии, но, скорее всего, не подозревали об этом.

«Отношение исламского богословия к террористам-смертникам довольно противоречивое. Исламским организациям в России, странах Запада и исламских странах со светским правительством выгодно представлять богословов, оправдывающих атаки смертников маргинальным для ислама явлением, но реальность несколько сложнее. Взгляд этот действительно не господствующий, но некоторые из наиболее авторитетных в мире исламских богословов, например, шейх Юсуф аль-Карадави, получивший многомиллионную аудиторию благодаря каналу «Аль-Джазира», или недавно умерший великий аятолла Мухаммед Хуссейн Фадлалла, вполне недвусмысленно утверждают, что при определённых обстоятельствах атаки террористов-смертников могут быть оправданы. И их следует считать мучениками за веру, а не самоубийцами. Это не значит, что они оправдывают такие атаки во всех случаях (к примеру, аль-Карадави осудил нападение на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года и даже призывал мусульман сдавать кровь в помощь нью-йоркцам), но в войне с Израилем эти богословы оправдывают даже нападения на гражданских лиц, и не нужно объяснять, как опасно вступать на этот путь в отношении хотя бы одной страны.

Стоит отметить, что подобные выступления звучат из уст религиозных деятелей, которые в других отношениях достаточно умеренны и даже либеральны, а вовсе не фундаменталистов, зовущих к возрождению Халифата. Например, Фадлалла осуждал женское обрезание и «убийства чести» и издал фатву, разрешающую женщинам защищаться от насилия любыми способами. Позиция далеко не универсальная для исламских богословов и законоведов. А аль-Карадави известен борьбой за права христианских меньшинств в исламских странах и диалог с христианами. К тому же в исламе достаточно трудно сказать, что является «официальной позицией» по определённому вопросу. Авторитет богослова личный, а не дарованный ему некой инстанцией, и то, что организация, аккредитованная при российском, английском или египетском правительстве, не сходится с ним во мнении, совсем не так важно, как если бы патриарх Кирилл осудил взгляды богослова православного». Доктор Георгий Кантор, British Academy Post-Doctoral Fellow in Classics New College, University of Oxford.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

читайте также

• Несущие страх, №1757.1, март 2011, Валерий Володченко
• Прошлое и настоящее, №1757.1, март 2011, Владимир Лактанов
• Cиндром страха, №1757.1, март 2011, Андрей Козлов
• Джихад-версия Cosmo,

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.