Деревенские перемены

- Чувствуешь? Отпуск, курорт, пенсия!... Вот он какой, советский мужик, - показал себя!...

Дополнения к уставу еще «не затвержены», не узаконены, и коммунисты колхоза с этим не торопятся: пусть ходят среди людей разговоры, свободные обсуждения, ничем не стесняемая критика - и чем больше, тем лучше. А сосед - парторганизация там не столь подвижна и страдает вялостью - перехватил этот проект дополнений и начал к ним примериваться: в правлении, в бригадах, в семьях колхозников обсуждают, что подходяще в проекте, а что нет.

Законы колхозной жизни, новые законы появляются из глубины масс, из народной гущи. Бесспорно, быть этим законам истинными! У них неиссякаемый, живительный источник: социалистический труд - высокопроизводительный, оснащенный техникой и знаниями, озаренный наукой.

И вот как думают коммунисты колхоза имени XIX партсъезда обеспечить жизненность новых законов: проект дополнений предусматривает повышенный минимум трудодней, суровую ответственность за невыход на работу; тем более он карает за отказ от работы: вся семья отказавшегося лишается на один месяц всех услуг колхоза и, кроме того, возмещает колхозу ущерб, нанесенный невыходом на работу; последняя мера - исключение из колхоза.

Вдумчиво, с государственным талантом составлен проект дополнений. Подсчитано: материальная база колхоза не только не уменьшится в связи с расходом на оплату отпусков, больничных листков, путевок в дома отдыха и на курорты и на оплату пенсий, а напротив, материальная база возрастет.

Дядя Алексей смеется:

- Во, брат! Замечаешь, как он, коммунизм - то, проглядывает?

Из деревни в деревню идет слух: там - то уже наметили дополнения, а там - то намечают, а у тех - то еще и не думают, ждут.

А зачем ждать?

Говорят, что ожидание готовых проектов санкционировано и даже рекомендовано райкомом партии. Чего-то райком опасается, чего - то боится. А напрасно! Народной инициативы не надо бояться.

Народный разум не ошибается. А если сдерживать его, пытаться применить к нему шаблон, то, действительно, он откажет, ибо никак не захочет укладываться в том шаблоне.

Дядя Алексей временами криклив - от переполнения сердца. Многие его не любят - за прямое и резкое слово. А он мало обращает на то внимания.

- Мне что? - говорит он. - Я простой человек - возчик, колхозник рядовой. Колхозу хорошо - и мне хорошо; колхозу плохо - и мне плохо... Вот тут и весь мой характер. Я, брат, сердцем чувствую, куда дело идет! Бухгалтерия, скажем, только еще начала цифру подбивать, еще ничего не видит, а председатель объявит только через месяц - два, да и то полправды, а мне уже все ясно, и знаю - ошибусь не намного.

- Все-таки, - говорю я ему, - следует основательно разобраться, во - время ли вводить в колхозе отпуска, пенсии и другие «городские новшества», что проектирует колхозная парторганизация.

Дядя Алексей сердится, кричит раздраженно:

- Тебе твержу: во - время, в аккурат! Коммунисты - умницы! И ты только глянь кругом, присмотрись: она, эта жизнь, сама так и пучится со всех сторон, так и поднимается, как тесто в квашне.

- Дело в производительности труда, - возражаю я. - Позволяет ли уровень производительности труда или не позволяет...

Дядя Алексей рубят:

- Позволяет! А не веришь, возьми трудодни в конторе - убедишься.

Цифры одного и другого колхоза у меня под рукой, и они примерно одинаковы. Но средняя выработка трудодней на каждого трудоспособного по колхозу имени XIX партсъезда все же более типична, нежели у соседа. Она такова: