Оператор — молодая женщина. У нее звонкий, свежий голос и, наверное, голубые глаза. Ему очень хочется, чтобы глаза были голубыми. «Все пилоты любят голубые глаза — цвета неба», — озорно думает Карев. У его жены они голубые, и у сына тоже.
«Густый, густый», — про себя передразнивает он оператора и говорит словно бы только себе и второму:
— Иду на сброс! Смогу сделать заход — сделаю. Смогу сбросить без захода — сброшу. По обстановке, по обстановке!
Туман густеет, самолет входит в него. Белая непроницаемая мгла. Вспоминается почему-то Джек Лондон — «Белое безмолвие». Только бы чуть-чуть проглянули сопки. Сейчас под крылом проплывает поселок. Он кивает второму: «Гляди!»
Второй выходит из кабины, подталкивает к дверце мешок с почтой, приникает лицом к окну.
— Надо сбросить, две недели люди без почты, нет, пожалуй, больше... Надо. Сколько радости будет! Иду на сброс. — И осторожно опускает машину. Она скользит будто бы по покатой снежной плоскости, и Карев чувствует ее всю на своих плечах от винта до последнего винтика.
Внизу в белых размывах появляется что-то темное — дома. Снова белый замыв и крохотные черные пятна. Их три, если мысленно провести между ними линии, получится треугольник. Люди. Вышли встречать его, они сейчас там, наверное, машут руками, швыряют вверх шапки — это всегда так…
Чуть затемнело впереди — сопки. Штурвал на себя, еще, еще. Снова, как мираж, где-то справа возникла Веселая.
«Улетел», — решили там, на земле.
А он делает широкий круг — осторожно, «ощупью», заходит туда, где три живые точки.
Хотя бы капельку развиднелось, ну совсем немного, только так, чтобы проглянули сопки...
Сейчас он на вираже опустит машину и сделает сброс. Если нет, придется сделать еще заход и еще снизиться. Вот они, три живые точки, слишком неожиданно мелькнули в тумане, слишком быстро.
«Улетел», — снова решили на земле.
— Нет, — улыбнулся он и сказал спокойно: — Иду на сброс! Второй кивнул:
— Ясно! — И положил руку на скобу дверцы.
— Только бы успеть набрать высоту у сопок...
В кабину дыхнуло густым влажным запахом травы и молодых листьев, земным туманом — так пахнут цветы белозеры.
— Готово, — сказал второй и сел рядом на свое место.
Впереди приближалась, росла густая черная масса, но он уже твердо знал, что машина точно пройдет над седловиной двух сопок.
— Как в игольное ушко! — И о машине: — Молодец, умница, «Антоша». — И еще: — Жаль, не удалось помахать им крыльями. — Он всегда машет. — Жаль!
В 10-м номере читайте об одном из самых популярных исполнителей первой половины XX века Александре Николаевиче Вертинском, о трагической судьбе Анны Гавриловны Бестужевой-Рюминой - блестящей красавицы двора Елизаветы Петровны, о жизни и творчестве писателя Лазаря Иосифовича Гинзбурга, которого мы все знаем как Лазаря Лагина, автора «Старика Хоттабыча», новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.