Но вот пропищал картавый детский голосок, и в зале сразу стало тише. На сцене стояла Галина Ткач, студентка нашей группы. Она читала детские стихи, читала так, что прикроешь ладонью глаза, и уже нельзя отделаться от впечатления, что слушаешь пятилетнего малыша.

- Нравится? - шепотом спросил я Кристачи.

- А кто она?

- Из нашей группы. - Я произнес это таким тоном, словно в том, что Галина так хорошо читает, была и моя заслуга.

Впрочем, в группе ее никто не звал Галиной. Уже с первого курса к ней пристало имя Галчонок: шапка коротко стриженых волос, смуглое лицо, усеянное веснушками, которые, словно крохотные искорки, разлетались от маленького, необычайно яркого рта; зеленовато - табачные глаза, смотрящие с насмешливым любопытством. И ростом и порывистостью Галчонок походила на девочку - подростка. Может, поэтому так и шли ей детские стихи...

Концерт продолжался. Объявили танец старого холостяка. Появилась маска в рыжем парике. С кислой до смешного миной, скрестив руки, холостяк величаво прошелся по сцене, небрежно кивнул по сторонам, словно отвечая на приветствия, затем с испугом попятился в угол, - видимо, от невест; но вот растаяла величественная осанка, галантнее и ниже стал поклон, рука прижалась к сердцу... Попробовал холостяк пройтись гоголем - хочет понравиться, но вдруг закашлялся: сердечко пошаливает. Годы не те, никто уже не оказывает ему знаков внимания..... Маска упала, и перед зрителями предстало озорное лицо Галчонка.

Концерт явно понравился Кристачи, потому что вскоре он осторожно осведомился, когда Ожидается следующий, и все чаще стал расспрашивать о Галчонке. «Уж не влюбился ли ты, голубчик?» - мелькнула у меня догадка. И я решил проверить ее самым примитивным способом.

В это время в нашей библиотеке образовалась очередь за «Золотым теленком». Я был записан тридцать вторым, - значит, ждать надо было около года.

- Кристачи, ты не можешь достать «Золотого теленка»? Используй свои всемирные связи, - закинул я и доверительно добавил: - Девчонка из нашей группы просила. Помнишь, читала детским голосом?

Он неопределенно пожал плечами, а дня через два положил передо мной книгу.

В душе я был признателен ему за доставленное удовольствие. Когда Кристачи уходил, я украдкой принимался за чтение, а через неделю вернул ему книгу, рассыпаясь в благодарностях от имени Галчонка. Кристачи порозовел. Догадка моя подтвердилась.

В читальном зале я не раз теперь наблюдал, как, подперев голову ладонями, Кристачи рассматривал Галчонка. Кристачи и Галчонок! Я даже мысленно не мог поставить рядом эти имена. Один - застенчивый, неуклюжий, сторонящийся однокурсниц, а другая - неугомонная, неистощимая на выдумки и острая на язык. Бедный Кристачи! Я готов был ручаться, что он никогда не признается в своем чувстве. Пройдет время, а с ним пройдет и первая, робкая любовь, а не пройдет, так заляжет где - нибудь в сердце, подальше от любопытных глаз. Только два человека будут знать о ней: Кристачи и я. Правда, был случай, когда я насторожился. Как - то на лекции мы сидели с Галчонком рядом. В ее ручке кончились чернила, я предложил ей свою. «Фаландерим», - пропела она, что означало «спасибо»... в переводе с албанского. Шла весна. Пора самой бурной деятельности Галчонка. Чуть не каждую субботу затевала она походы в музеи или вылазки за город. Мастерством организатора она владела блестяще. Я был у нее самым трудновоспитуемым.

- Вить, ты, конечно, идешь? - начинала она.

- Нет, сижу.

- Я тебя серьезно спрашиваю. Девятого звездный поход, хотя бы раз в полном составе были.

- Обязательно... в Следующий раз.

- Ну и прокисай в своей читалке, плесневей! - махала она рукой.

Назавтра зачитывался список. Первым стояло мое имя.

- Почему меня записала? - бушевал я.

- А разве ты не идешь?.. Как хочешь... Значит, шагает сорок две ноги.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.