По буддийскому учению, смерти не существует. Когда тело умирает, душа перевоплощается в другое существо или в другого человека. Нынешний далай - лама был ребенком простой крестьянской семьи из провинции Цинкай, когда умер далай - лама тринадцатый. В этого ребенка будто бы и переселилась душа далай - ламы тринадцатого.

Тибет был извечно отрезан от мира. Чтобы попасть в эту страну из Китая, нужно было три - четыре месяца пробираться верхом по опасным горным тропам. Для иностранцев, сверх того, «Крыша мира» была запретной зоной. Монахи ревниво оберегали свой край от посторонних взглядов. За всю историю здесь побывали лишь очень немногие европейцы.

Книги очевидцев о Тибете были мрачными. И все - таки я удивился, когда Касан сравнил себя со «снежным человеком».

2

- Мне двадцать четыре года, - начал свой рассказ Цэрэн Касан, - но человеком стал всего лишь шесть лет тому назад, а до этого хотя имел людской облик, я жил, как скот, как метч канг - ми. По снегу я ходил в обуви, и, конечно, путешественники видели не мои следы. Летом я, мой отец и все наши родичи ходили босиком, и на песке ученые могли бы заметить отпечатки наших ступней и описать так, как они описывали следы метч канг - ми: «Отчетливо видны отпечатки пяти пальцев; отпечаток большого пальца значительно крупнее остальных и оттопырен в сторону».

Было у меня и жилье, но пополам с мулом и овцами. В наших фанзах нет труб. Дым от очага идет в отверстие, проделанное в крыше. Окна напоминают бойницы. Вместо стекол они заклеиваются бумагой. Керосиновых ламп или свечей у нас никогда не было, и мы даже но знали, что они существуют.

Мы считали, что грязь предохраняет человека от болезней, поэтому никогда не мылись. а девушки нарочно мазали щеки сажей, потому что по обычаю они должны были выходить на улицу с обезображенными лицами.

У нашего народа много суеверий. Считается, что «душу спящего днем может унести дьявол». Поэтому, если кто - нибудь заболеет, он ни за что не ляжет днем в постель, и чтобы не упасть от слабости, привязывает себя косой к стене.

Землю мы пахали рогами горных козлов и сеяли ячмень. Из него делается цзамба - любимая пища тибетца. Приготавливается она так: зерна ячменя, поджаренные в горячем песке, перемалываются, мука высыпается в чашку, разводится на кирпичном чае, сдабривается красным перцем, иногда капустой. Все это перемешивается пальцем и направляется в рот в сыром виде.

Кушать цзамбу считалось счастьем. В нашем доме это случалось редко. Я был еще совсем маленьким, когда отец отдал меня в батраки. Хозяин не пускал за общий стол и никогда не давал цзамбы. Все, что оставалось от обеда, он сваливал в кучу, половину отдавал мне, другую - собаке.

Была в нашей семье тогда одна радость: куст пионов. Он перешел в наследство от прадеда и считался семейным сокровищем. Цветы на нем были крупные и разноцветные: красные, как кровь, розовые, как заря, и белые, как снег. Таких пионов не было ни у кого.

Однажды забрел чиновник и пристал к отцу: «Отдай куст!» Но как отец мог отдать его! Чиновник рассердился, и ударил отца палкой. Отец выгнал чиновника. А потом пришли солдаты с лопатами, выкопали пион, связали отца и увезли в тюрьму. Вернулся отец домой через полгода с отбитыми легкими. 'Перед смертью он велел мне приблизить ухо к его губам и сказал:

«Я скоро умру и не смогу убить чиновника. Поклянись, что убьешь его». Родители назвали меня «Касан», что означает: мир, счастье. Но счастья у меня не было, а после того, как умер отец, не стало и мира. Что бы я ни делал, куда бы ни шел, - одно желание владело мной: приобрести ружье и убить чиновника.

Я знал: надо много заработать денег, чтобы купить ружье. Мать отдала меня в батраки к богатому купцу по фамилии Лай из Юньнаньской провинции. Я стал погонщиком мулов. Мы водили караваны из Юньнани в Чэнду, Сикая, Лхасу. В Лхасу возили чай, ситец, сахар, а из Лхасы - шерсть, кожу. Путь туда и обратно занимал полгода.

Это был тяжелый путь. Тропа, по которой шли мулы, очень узкая, извивалась то по сыпучим пескам, то по горным кручам. Зимой тропу засыпал снег, мулы иногда срывались в пропасти. Весь ущерб купец относил за счет погонщиков. После метели мы шли впереди каравана и собственными ногами прокладывали тропу. Если мул застревал в снегу, снимали с него груз и на своих спинах переносили на вершину перевала. Очень трудно было переходить реки. Мулов сбивало течение, погонщики покрывались льдом.

Невзгоды закалили меня. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я был уже таким сильным, что если бы встретился с метч канг - ми, смог бы, наверное, даже его одолеть. Но чтобы одолеть чиновника, нужно было ружье. А денег на ружье накопить мне никак не удавалось.

Я собрал десять погонщиков, молодых и сильных, как я. В чашу с вином мы опустили по нескольку капель своей крови, выпили все это и поклялись быть братьями: «Ты умрешь - я умру, ты будешь жить - я буду жить, у тебя есть дело - я помогать тебе буду, у меня есть дело - ты помогать мне будешь».

После клятвы я рассказал названым братьям о том, как погиб мой отец. «Смерть чиновнику!» - воскликнули они. Но исполнить клятву можно было только ружьем. А где его взять? Мы пошли в горы и стали отбирать деньги у богатых путников. Вскоре у нас скопилось столько серебряных юаней, сколько нужно, чтобы купить добрый винчестер. Я боялся, что хозяин отнимет у меня деньги. С погонщиком, который направлялся в мои родные места, я послал деньги матери. В записке предупредил: «Эти деньги для покупки ружья. Береги их, как бережешь свой глаз».

Мать была неграмотной и попросила соседа прочитать записку. Тот оказался негодяем, рассказал помещику. Помещик отобрал деньги у матери за землю, которую мы у него арендовали.

Наступил 1948 год. Купец Лай боялся, что в Юньнань придут красные и конфискуют его товары. Он свернул «дело», погонщиков уволил и ни одному не оплатил его труд. Мы, все десять названых братьев, явились к купцу с требованием:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.