Над корпусами завода, отражаясь в стеклах цехов, горел холодноватый ветреный закат. По временам дым сновавшего по путям паровоза заслонял его, и тогда гас красный отсвет на лицах тысяч людей, собравшихся на митинг.

- Мы пришли сюда из цехов, потому что нам думать о мире, нам его защищать.

Лица собравшихся обращены к трибуне. Там девушка в телогрейке, в сером шерстяном платке. У неё такие же, как у всех здесь, тёмные от машинного масла руки. Человек мирного труда, комсомолка Катя Романова вышла сейчас на трибуну, потому что знает: дело мира - это общее дело.

- Нам, рабочим людям, поверят за любыми рубежами. Простой народ стран мира всем сердцем с нами. Мы должны сказать нашим друзьям: люди, не ждите, подымайтесь на защиту мира!

Десять лет было Кате, когда война придвинулась к их селу. Никогда не забыть, как сутки шли мимо дома бойцы, серые от пыли, страшно усталые люди, а мать всё выбегала на дорогу, тревожными, жалкими глазами засматривала в лица - не решалась без хозяина покидать родное подворье. Кто-то из бойцов, потрогав присохший к голове бинт, сказал ей:

- Езжай, мать, как-либо. Фронт вон какой, через всю Россию - от холодного до Чёрного моря - порыты окопы. Не всякому через свою деревню путь лежит: война...

Собрались в ночь. На рассвете далеко позади осталось село, мокрый от дождя лесок, куда Катя ходила с подругами по грибы. Скоро и вся Смоленщина скрылась из глаз.

Зиму они встретили за Уралом, в занесённом до крыши снегами селе Морайке. Здесь и разыскало их письмо, в котором сообщалось, что отец Кати, солдат-пехотинец Романов, погиб смертью храбрых в боях за советскую Родину.

В том же 1942 году умерла мать.

Катю взяли в детский дом. Обычным в те годы было, когда советские люди принимали в семью детей, у которых война отняла родителей. Так поступила и председатель сельского совета Нина Ивановна Верходанова. Она сделала всё, чтобы девочке не пришлось узнать горького от слёз слова «сиротство».

Катя прожила у неё два года. Вечерами, когда выдавался свободный час, Нина Ивановна говорила:

- Садись-ко вот да под скамейкой ногами не болтай.

Она брала её школьные тетради и начинала проверять. Катя бойко отвечала урок, ждала, когда дойдут до математики. Увидев цифры, Нина Ивановна по привычке тянулась рукой к счётам. Тут Катя радостно вскакивала;

- Так это ж на бумаге решают, вот как...

- А ты подожди, подожди стрекотать-то, - говорила Нина Ивановна. - Ты вот бери карандаш да на бумаге пиши, а я по-своему... Нутко, кто скорей?

Отстав, Катя обижалась:

- Конечно, когда ты на счётах. А ты б, как я, попробовала!

Вот так же и в последний раз сидели они за столом. Катя уезжала в Челябинск, в ремесленное училище. Вещи собраны, обо всём уже переговорено.

- Ну, ты спать, спать ложись, завтра вставать рано, - говорит Нина Ивановна.

А Кате вспоминается, как Верходанова приходила на каждое родительское собрание, сидела за школьной партой такая же прямая и строгая, как у себя в сельсовете. Она никогда Катю не хвалила, не баловала, и если Катя спрашивала: «Ну, что там про меня говорили?», - отвечала тем тоном, какой бывает у очень добрых людей, неумело старающихся казаться строгими:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.