Человек мирного труда

- Ты вот учись-ко, учись лучше, тогда и говорить будут.

Катя называла её всегда «тётя Нина», а чувство было такое, словно уезжает она от матери.

... В сорок девятом году выпускница ремесленного училища Катя Романова пришла на Челябинский тракторный завод.

Катя считалась в училище хорошим токарем, при выпуске ей присвоили пятый разряд, и сейчас она шла на завод к хорошо знакомым станкам. Но первые дни принесли большое огорчение. В конце смены учётчик на корешке наряда проставил её выработку: восемьдесят процентов.

Он ничего не сказал, но лучше б уж пристыдил. Катя вернулась в общежитие растерявшаяся, притихшая. Девушки забеспокоились.

- У тебя голова, может, болит? - спрашивали они Катю. - Или случилось что?

- Ничего у меня не болит.

Завтра, конечно, старший мастер Василий Трофимович Лахтин будет стоять за её станком и неодобрительно качать головой. А ведь он встретил её так, словно Катя не впервые пришла на завод, а вернулась после учёбы к себе домой. «А похвались, похвались, дочка, чему тебя выучили», - казалось, говорил его хитровато прищуренный взгляд. Задавал вопросы и был доволен, когда не удавалось поставить Катю втупик. Потом сам подвёл её к станку:

- Ну, вот, это твой.

И, словно приучая к новой хозяйке, ласково погладил машину ладонью: «Работай!»

И вот Катя наработала...

А когда на следующий день выписывала наряд, неожиданно на корешке против вчерашней своей выработки прочла: «Молодец». Буквы были крупные, почерк решительный.

- Это кто писал? - спросила Катя. - Это кто же мог написать? - вновь повторила она.

- То есть, по-моему, ясно, что Василий Трофимович, - сказал учётчик, давая почувствовать, что руку Лахтина, уважаемого на заводе человека, надо бы знать.

А Кате хотелось знать лишь одно: действительно ли верит в неё Василий Трофимович или только ободрить хочет?

Она очень старалась в тот день, но оттого, что всё время следила за собой, дело шло медленно. Потом был срочный заказ. Такой срочный, что Кате уж некогда стало контролировать каждое своё движение, от этого в руках явилась только уверенность. Когда в перерыв снимала со станка ещё тёплую, только что выточенную деталь, услышала весёлый голос Василия Трофимовича:

- Я говорил: из неё выйдет хороший токарь!

Рядом с ним стояли комсорг цеха и несколько токарей и тоже смотрели в сторону Кати. Она густо покраснела.

Ничего в этот день больше не произошло. Опять учётчик проставил выработку: что-то чуть больше восьмидесяти процентов.

Катя вскоре об этом забыла. Но не забылось впервые пришедшее радостное чувство веры в себя. Она только боялась, что завтра это не повторится. Но оно опять являлось, и именно в те минуты, когда Катя забывала наблюдать за собой, тогда и рука, подводившая суппорт, была твёрже, и стружка из-под резца шла весело, и станок становился умным, послушным. Потом пришёл день, когда Катя наконец почувствовала свою полную власть над станком.