Бразильская мелодия

Богомил Райнов| опубликовано в номере №1184, сентябрь 1976
  • В закладки
  • Вставить в блог

Роман

Продолжение. Начало в №№ 16, 17.

Продолжительные прогулки, «нечаянные» встречи, разговоры об искусстве – все это хорошо. Плохо только, что мы буксуем на месте. Впрочем, в таком положении и мои личные дела. Ваш покорный слуга Петр Антонов давно уже должен быть главой семейства. Скромный обряд бракосочетания был назначен на Новый год: впереди рисовались новая жизнь, новое счастье... Увы! Вместо загса пришлось отправиться на очередное экстренное задание.

Весьма загадочная поначалу история. Тоже комната на последнем этаже, запертая изнутри, с плотно закрытыми окнами. Словом, классический вариант «закупоренной комнаты». А на постели – освобожденный от земных забот мертвец. Экспертиза установила отравление. Убийство или самоубийство? Все можно предположить. Натура у покойника, если можно так выразиться, была охотничья, со склонностью к браконьерству, с набегами в запретную «брачную зону» ближнего.

Убийство или самоубийство? Через пять дней было установлено: ни то, ни другое. Выпил человек, стало плохо с сердцем, принял успокоительное. Так бывает, когда не знаешь, чего хочешь: сперва пьешь для веселья, а потом глотаешь лекарство...

Эта история, похоже, возникла лишь для того, чтобы помешать нашему скромному торжеству. Потом навалились другие неотложные дела. Конечно, мы не в Америке, где каждые пять минут кого-то убивают. Но беда в том, что на всю Болгарию таких, как я, следователей по убийствам всего четыре...

Хорошо, что моя будущая супруга – существо достаточно терпеливое, с философским складом ума. Она пока удовлетворена тем, что раз в неделю приезжает из Перника в Софию, справляется о моих делах, произносит свое неизменное: «Петре! Петре!..» – и приводит в порядок мою комнату.

Плохо, как я уже сказал, что мы буксуем на месте. А все же нет худа без добра. Осечки в моих «расследованиях» дают время для размышлений.

Итак, небольшой отдых ногам, работа с бумагами, проверка некоторых показаний, дружеские беседы с коллегами по поводу таких «забавных вещей», как отпечатки пальцев и трассологические исследования. К сожалению, ничего существенного не обнаруживается. А это уже есть НЕЧТО СУЩЕСТВЕННОЕ: значит, убийца действовал в перчатках.

Наличие еще одной «мелочи», о которой я думал с самого начала, подтвердили исследования моего друга, судебного врача. Он заглянул в мой кабинет, еще с порога предупреждая:

– Сигарет не предлагай! Не курю.

При этих словах я не мог сдержаться, чтобы не потянуться к пачке на столе и не выбрать с тихим злорадством сигарету.

– Удачная партия. Мягкие, как одна, – заме чаю я, закуривая.

Врач смотрит на меня так, словно хочет продырявить мой череп, но я лишь добродушно пускаю дым.

– Знаю, что тебя торопят, вот я и пришел сказать: анализ показал незначительные следы люминала. – И он уходит.

Я снова возвращаюсь к справкам и протоколам. И пока звоню или ломаю голову, сопоставляя всяческие данные, никак не могу избавиться от ощущения какой-то двойственности. С одной стороны – тщательно подготовленное и осуществленное убийство, с другой – намеченный мною круг расследования, внутри которого должен находиться убийца. Однако между этими сторонами пока нет никакой связи. Можно без конца изучать биографии людей, заключенных в моем круге, их личные отношения, конфликты, привычки, докопаться даже до пломб в зубах у каждого, но так ничего и не выяснить.

А если человек, которого я ищу, находится вне поля моего зрения? Ведь предупреждал же об этом шеф. Но сведения, которые я добываю по крупицам, говорят обратное: преступник или, на худой конец, его пособник должны находиться в круге. А если найду соучастника, непременно доберусь и до главного действующего лица. У Асенова – об этом уже можно говорить с уверенностью – не было никаких связей, кроме установленных. С другой стороны, преступление было совершено человеком, который был знаком с квартирой Асенова и, стало быть, находился с ним в контакте.

К пяти часам сдаю документы, а вскоре уже пытаюсь «вымерить» шагами расстояние от Львиного моста до улицы Царя Аспаруха. Передо мной лежат неисследованные земли, и одна из них носит название «Магда». Надеюсь, вы поймете меня правильно, тем более, что в известном смысле Магду никак нельзя назвать «неисследованной землей».

Магда живет под самой крышей высокого кооперативного дома и занимает помещение, которое находчивые хозяева превратили в жилье, соединив две кладовки и израсходовав несколько левов на крохотное оконце. Ничего общего с роскошной мансардой Личева. Зато сама хозяйка предстает передо мной в полном великолепии своей пышной плоти, слегка прикрытой заграничными этикетками. Кофточка из темно-синего меланжа, расклешенная юбка, лаковые черные туфли на высоченном каблуке.

– Рад, что застал вас дома, – говорю я, садясь на довольно шаткий стул. Магда располагается на кушетке. Она придерживается формулы любезного, но сдержанного поведения.

– Эти дни я все время дома, – отвечает она. Разглядываю обстановку и замечаю:

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены