Билеты за полную стоимость

Из материалов судебного дела:

«Темиров Телек Темирович на призывной пункт не пришел, из города скрылся, не сообщив в военкомат о месте своего нахождения. В течение года получил десять повесток, но в военкомат не явился».

Домашним он сказал: «Майор Гусев мне объяснил, что я зачислен в железнодорожные войска, но раз имею шоферскую профессию, меня пока в армию не возьмут, а оставят до особого распоряжения». Стоит ли пояснять, что вполне реальный майор никакого фантастического «особого распоряжения» не давал. Солгав раз, парень вынужден был лгать и дальше. После того, как представители военкомата не единожды побеседовали с его отцом, тот окончательно поссорился с сыном. И в суде свидетельствовал против него. Но до этого Телек ушел из дома и по документам младшего брата, студента, устроился грузчиком на комбинат.

Но сколь веревочке ни виться... Словом, получил двадцатилетний преступник год в колонии общего режима. А краснеть на суде пришлось его родным...

Два года назад в республиканской комсомольской организации Киргизии работала бригада ЦК ВЛКСМ, изучавшая состояние военно-патриотического воспитания молодежи и подготовку ее к службе в Вооруженных Силах. Был отмечен ряд серьезных упущений и недостатков...

Тогда же в Иссык-Кульской области выявили и преступную группу врачей, по родственным и финансовым соображениям помогавших уклоняться от призыва тем, «кто в бой не рвался». Сейчас ни о чем подобном ни слуху ни духу.

Можно приводить вчерашние факты, сравнивать с днем сегодняшним: положение меняется к лучшему. Но, сдается, такой анализ созвучен сакраментальной фразе: «В нашей столовой стали кормить еще лучше». Прав Жванецкий: что такое еще лучше, если уже было лучше? Хочу быть правильно понятым; в республике действительно многое сегодня сделано — уделяется достаточное внимание подбору школьных военруков, ликвидируются проблемы в знании русского языка, проводятся военно-спортивные игры.

Все это, несомненно, дела нужные и достойные самой основательной поддержки. В том числе и со стороны комитетов комсомола. Но организационные функции союза не должны превалировать над функцией воспитательной.

Самое тревожное не выразишь цифрами и диаграммами, это — отношение молодежи к армии. Оно отнюдь не стало хуже или пассивнее, чем было некогда. Но сейчас все социальные институты, все наше общество решительно (пусть с пробуксовкой, но зато бесповоротно) двинулось вперед, и то, на что спокойно закрывали глаза вчера, ныне повод для беспокойства. И работая, пусть даже изо всех сил, но старыми методами, мы уподобляемся чемпиону по бегу, пытающемуся догнать какой-никакой, но все же автомобиль. Недаром же говорится, что перестройка — прежде всего перестройка сознания.

Как тут не вспомнить древнее изречение: «Врачу, исцелися сам». Для того чтобы успешно работать с молодыми, быть им партнерами, а не опекунами, отдельным комсомольским вожакам надо ломать сложившиеся представления. Молодежь лучше, чем порою кажется; просто она в значительной массе инертна, а значит, при столкновении с непредвиденным пасует.

Что касается умышленно и последовательно бегающих от армии, то вопрос этот надо рассматривать не в «плане военно-патриотического воспитания», а панорамно — что-то с этими юношами неладно вообще. Нельзя делить воспитание «по отделам» и валить вину за пренебрежительное отношение к данной проблеме на ответственных за тот или иной участок работы.

Заведующий отделом спортивной и оборонно-массовой работы ЦК ВЛКСМ Киргизии Юрий Эхтов рассказывал о проводимых мероприятиях, и, как мне показалось, он и сам понимал: силами одного отдела задачи не решить, да и вообще подходить к ней надо с другого бока. Конечно, за инициативу в организации военно-спортивных лагерей комсомолу республики честь и хвала. Но все это где-то рядом, не совсем в «десятку», так сказать. Ведь лагеря-то для «трудных», а они охотно и в лагеря едут, и в армии на сверхсрочную остаются, только бы не домой (кто не в силах терпеть пьяные слезы родителей, кто хочет вырваться из затягивающего омута «компании», а кого уже и участковый «достал»).

В апологии таких мер угадывается наша застарелая болезнь — упование на решение социальных проблем махом.

При всей масштабности мероприятий не учитывается едва ли не важнейший аспект проблемы — религиозный. Больше всего хлопот — из-за отказа верующих (или псевдоверующих) служить, точнее, принимать присягу (в республике много баптистских общин, часть которых даже не зарегистрирована). Сдается, что атеистическое воспитание — ахиллесова пята «уклонизма».

Мне рассказывали историю о пяти братьях; все из одной секты. Когда пришла очередь служить старшему, он, как положено, явился в военкомат и в назначенный срок отправился в часть. Но принять присягу наотрез отказался (хотя, честно говоря, прессинг со стороны начальства был отчаянный). Через год пришел черед второго; присягу он принял, сражался в Афганистане, был ранен, домой вернулся с боевой наградой. И когда подошла очередь третьего, он не задумывался, с какого брата брать пример. Не из-за боязни попасть под суд; суд совести строже. Всякое могло случиться, и если бы — не дай бог — остался второй брат в том ущелье у пакистанской границы, как бы тогда смотрел старший в глаза родным после двух лет службы в военно-строительном отряде? Так что касательно двух младших, еще пока школьников, у них сомнений нет: пойдут в танковые войска...

Кстати, в этой семье (они из переселенцев военной поры) до сих пор говорят по-немецки и знают, как переводится старинное германское «Lebensluge» — «ложь всей жизни». Противопоставишь себя народу единожды, и путь один — вниз. Как тут не вспомнить героя повести Ч. Айтматова, дезертировавшего из эшелона, идущего на фронт и укрывшегося у обожавшей его жены, которая не только осознает потом всю низость поступка Исмаила, но и сама выдаст мужа правосудию...

...Заведующий отделом пропаганды и культурно-массовой работы ЦК ЛКСМ Киргизии Цжалалбек Балтагулов настроен благодушно: да, случается, что не хотят служить юноши, но бить в набат причины нет. Самое главное, по его мнению, что на проводах не принято нынче выпивать; вот, вспоминает он, пару лет назад пришлось участвовать в разбирательстве лихого инцидента, происшедшего в Закавказье: новобранцы перепились и в поезде подрались на национальной почве. Вот это было да! А десяток-другой не желающих принимать присягу или попросту служить — это пустяки, выеденного яйца не стоит...

Странно мне было слышать, как комсомольский работник объясняет национальными традициями, вернее, их отсутствием, то, почему не всегда ладится служба у ребят коренной национальности: нет офицерских династий да и кочевники-скотоводы воинственностью сроду не отличались.

— Вся надежда на созданную недавно республиканскую специальную школу-интернат, что-то вроде суворовского училища. Со временем толк выйдет...

Я все это слушал, а из головы не шли у меня сетования работников прокуратуры Киргизии, что на заседание специально созданного Координационного совета, контролирующего выполнение Закона СССР «О всеобщей воинской обязанности», представителя ЦК комсомола республики сколь ни звали, так и не дождались.