Я стою на плечах отца. Мой отец на плечах деда... Держит мир на плечах предок рук моих, глаз моих, моего лица... Подо мною — бездонность тысячелетий. Без начала. И без конца. Сквозь негаснущей вечности ветер — вечный свет моего лица. О, ведущие в Завтра ступени, восходящие этажи. Гул идущих людских поколении. Без предела. Без края. Жизнь. Надо мной — ствол галактики. Справа и слева — ветви неба: людей и созвездий семья. Вот мое генеалогическое древо. Я. Род Человеческий. Мы. Стоящие рядом. Идущие в Завтра. Летящие к звездам. Сколько нам лет? Говорят: один миллион. А дальше — путь в беспредельность. Мы. Род Человеческий. Те, что ушли. Те, что живут. Те, что будут. Каждый из нас — я, ты и он — часть громады, шагающей по тысячелетиям. Кто говорит, что мы смертны? Род Человеческий нескончаем. Богоподобный. Священный. Род Человеческий. Мы.

Три фрески

I. Сон о каменном топоре и первом художнике

...Дымил костер, вздуваясь на ветру... Выл зверочеловек, ощерясь... Косматый круг и топот у пещеры... Гимн Каменному Топору... Зрачков не отводя, в упор я видел, как метались краски, и в пятнах пламени топор кружил в своей багровой пляске... За ним вилась войны тропа, царил закон звериной силы, топор, дробящий черепа, и первых воинов могилы...

...И новый сон ворвался в этот сон, прозрениями странными чреватый, — бежал сквозь время яростный бизон, изображенный охрой красноватой... Средь тайников Гиссарского хребта, в пещере древней у Кигитангтау сияла мне рисунка красота, что за тысячелетья не устала... Глядел в глаза мне светоносный глаз, вонзались в камни — острые копыта... Мне снился сон... И было мне открыто, сокрытое пластами лет от нас... Художник первый!.. О, как мне близка твоя мечта — исканий трудных бремя... Свет красоты струился сквозь века... Власть красоты преображала время... Средь грубых глыб рождался новый век, столкнулись свет и хаос круговерти... Так начинался новый человек, завоевавший право на бессмертье...

II. Сон о хиросиме

...Через 9 кругов Дантова ада ты ведешь меня, мой Вергилий, о, как жутко вопит человечьих страданий громада, боль и ярость лики избороздили. Ртов разъятых воронки. И ужас воздетых рук... По кровавым полям веков ты ведешь меня через 9 багровых кругов — в 10-й круг, которого у Данте нету... Мы с тобой переплыли не Стикс, а бессонную Лету, что давно не лепечет, а ревет разъяренно, правит Робот ладьей вместо старца Харона... Мой Вергилий! — не тот в одеянии белом, чье чело гордится лавровым венцом, — мой Вергилий — голый мальчик с полусожженным телом, с тем безглазым, безгубым, что было когда-то лицом... Вижу! Хватит! Ступнями босыми, — весь сплошной келоид, за струпом — струп, — ты ведешь меня снова в ту Хиросиму, — в 10-й круг... Пузыри земли. Пляска атомной пыли. И молчание тысяч. Но кричит каждый камень... Беспощадно со мной мой Вергилий — память...

III. Сон о стенобитной машине

...Я видел город. Вставший на вершине холма. Напоминающий наяду, античную... Стена. И стенобитная машина, несущая сквозь ночь свою кувалду, — Бараний Лоб, окованный железом и обагренный кровью и пожаром, раскачивающийся всем стотонным весом, всей яростью за миг перед ударом... Стена, что окружает дивный город — мир мастеров, мыслителей и магов, — он стар, как мир, и беспредельно молод, над ним шумит веселый праздник флагов... Идут за стенобитною машиной всю ночь вооруженные мужчины — псы-рыцари, ландскнехты, канониры, — пищали, аркебузы и мортиры... И вот уже средь топота и гула, в седых снегах или в пустынях знойных отсвечивают длинной сталью дула орудий дальнозорких, дальнобойных... И дальше — вслед — бесстыжий и коварный, угрозой наглой всем земным пределам, — баллон, несущий подлый газ бинарный и узкий лазер с дьявольским прицелом... Стена. И город. Вставший на вершине холма... Дома его, одетые загаром зари... Стена. И стенобитная машина. Ее таран. За миг перед ударом...

* * *

Бег времени. Неукротимый бег... Закончив спор, над коим буря кружит, шагнуть всем миром в XXI-ый век, ХХ-му — в музеи — сдав оружье! Убить войну! Навеки. Навсегда. Чтоб твердь Земли вновь кровью не намокла, чтоб радостно вздохнули города, лежавшие под острием Дамокла. Чтоб в мире цели не было святей: сотворчество и всех народов благо, чтоб был спокоен мирный сон детей в домах Чимкента и в домах Чикаго. Чтоб в день грядущий распахнуть врата, в тот век, где неразрывны мысль и чувство, где высшая сияет красота, связуя труд, науку и искусство. Пускай растопят свет и власть весны вчерашних льдов заторы и торосы!.. О, новый день — сиянье новизны! И новые Эйнштейн и Ломоносов!.. Пусть правит мысль, высвечивая дали, — всеслитна связь сердец, и рук, и лбов: ты — Человек и, значит, гениален, и гениальна каждая любовь! Судьба Земли — содружество людей, хор всех народов — белых, желтых, черных, всех сил Земли, навек раскрепощенных, Всеобщий путь. И нет других путей... Да будет мир вовеки нерушим! Да светит солнце мира всем народам! Да не погаснет Разум! Защитим Бессмертье Человеческого Рода!

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.