17 июля 1846 родился Николай Николаевич Миклухо-Маклай

По семейному преданию, шотландский ландскнехт на службе Речи Посолитой Микаэль Маклай в битве под Желтыми водами попал в плен к запорожским казакам Богдана Хмельницкого, прижился у них и превратился  со временем в Миклуху. Исторические источники эту версию происхождения двойной фамилии выдающегося русского этнографа и путешественника не подтверждают. Биографы ученого дают более убедительное, хоть и куда более прозаичное объяснение.

Обнаружив на Канарских островах новый вид губок, Н.Н.Миклуха по традиции прибавил к их названию сокращенную фамилию первооткрывателя на латыни: Mcl. Из этих трех букв он позднее составил новую фамилию – Maclay, которую и присоединил к исконной. Данная версия имеет психологическое обоснование. Николай Николаевич всегда тяготился незнатностью отца и казацкой фамилией матери. Наполовину полячка, она с трудом добилась, чтобы ее сыновей приписали к потомственному дворянству. А двойные фамилии были весьма характерны для польско-украинских дворянских родов.

Надо заметить, что научная добросовестность и самоотверженность странным образом уживались в  Миклухо-Маклае с хлестаковщиной и авантюризмом. Поселившись в Германии, он, по свидетельству современников, не опровергал слухов о своем княжеском достоинстве. Его учитель Эрнст Геккель в частной переписке называл Николая «русским князем». С 70-х годов находясь за пределами Российской империи, тот, для придания себе большей важности, опускал первую, исконную часть своей фамилии, а в Великобритании и в Австралии представлялся «бароном Маклаем» или «де Миклухо-Маклаем».

 Оправданием подобного самозванства служит тот факт, что в жестко иерархическом британском и колониальном обществе, с его сословными предрассудками и привилегиями, дворянский титул помогал русскому исследователю вдали от родины достигать важных научных целей, решать насущные социальные задачи, в том числе защиты малых народов Полинезии, и получать субсидии на свои многолетние экспедиции.

Сам Николай Николаевич в предсмертной автобиографии утверждал, что потомственное дворянство было пожаловано его прапрадеду – Степану Миклухе, хорунжему казачьего полка, отличившемуся при штурме Очакова во время русско-турецкой войны. Это утверждение также не бесспорно, поскольку Стародубский полк, в котором служил С.Миклуха, в осаде и штурме Очакова не участвовал, а документальных доказательств пожалования дворянства роду Миклух не существует.

Простительное тщеславие подвижника и мученника науки, принятого в высшем обществе трех империй отнюдь не за «голубую кровь». Впрочем, предков своих Николаю Николаевичу нечего было стыдиться. Дед его, не обладая никаким  движимым имуществом, дослужился лишь до чина колежского секретаря, отличаясь редкостной честностью, которую завещал старшему сыну, Николаю  Ильичу Миклухе, отцу будущего путешественника-этнографа. После окончания петербургского Института инженеров путей сообщения он был произведен в инженер-капитаны и поставлен руководить сооружением дистанции Николаевской железной дороги, проходящей через Валдайскую возвышенность. На следующий год в московской  церкви Воскресения на Сретенке Николай Ильич обвенчался с Екатериной Семеновной Беккер, дочерью героя Отечественной войны 1812 года полковника Беккера. Жениху исполнилось 25, невеста была восмью годами моложе.

Год спустя у четы родился первенец, вскоре скончавшийся. А еще через год – сын Николай.

Позже младший брат Михаил вспоминал, что в их семье, благодаря Екатерине Семеновне, никогда не было «квасного патриотизма», и дети воспитывались в духе «уважения всех национальностей, в уважении личности». Поэтому польское восстание 1863-64 годов побудило Миклуху серьезно заинтересоваться польской культурой. Что же касается собственного происхождения, то в предсмертной автобиографии ученый писал, что «представляет собой смесь элементов: русского, германского и польского».

Врожденный интернационализм помог его изумившему цивилизованный мир «братанию» с аборигенами Полинезии, которые были крайне враждебно настроены к европейцам.

До папуасов Новой Гвинеи от казенной квартиры у Таврического сада в Петербурге, куда семья переехала в 1855 году, путь лежал не близкий. К тому времени глава семьи директорствовал на Александровским механическом заводе при Николаевской железной дороге. А до того последовательно занимал должности начальника Николаевского вокзала в северной столице и опытного пути между Вышним Волочком и Тверью. Были награды, но было порой и недовольство сурового начальства, с выговорами и даже увольнением. Служба оказалась трудная, нервная, и она окончательно подорвала слабое здоровье  Николая Ильича.

Детей между тем прибавлялось – родилась дочь Ольга, затем еще один сын, Владимир, и в 1856 году самый младший, Михаил. Год спустя, в возрасте всего 41 года, отец скончался от туберкулеза, руководя строительством Выборгского шоссе и не выслужив пенсии. Материальное положение многодетной семьи ухудшилось. Выручало то, что небольшие сбережения были вложены в акции пароходной компании «Самолет» (!), кроме того, мать подрабатывала черчением географических карт, и это позволило ей дать детям приличное образование.

Общеообразовательным предметам их учили приходящие на дом учителя, а французскому и немецкому языкам – специально нанятые гувернантки. Художник Ваулин, обучавший детей рисованию, открыл у Николая немалые способности, очень пригодившиеся ему в будущем. В 1858 году старших сыновей – Николая и Сергея - мать отдала в 3-й класс петербургского училища Святой Анны для детей немецких поселенцев (Анненшуле). Братьям, однако, не понравилось, что обучение там велось на немецком языке, да и плата за него оказалась слишком высока.

Екатерина Семеновна решила перевести сыновей в казенную гимназию. Для поступления потребовалось много документов. В родословных книгах Дворянского собрания Черниговской губернии род Миклух не числился. Тогда Е.С.Беккер-Миклуха подала прошение в Петербургское дворянское собрание о внесении ее и детей (Николаю тогда исполнилось 12 лет) в родословные книги, учитывая чин ее покойного мужа. Прошение было удовлетворено.

Зачисленный в 4-й класс Второй петербургской гимназии, Николай, как это ни странно для блестящего ученого-эрудита в разных областях знаний, учился плохо, пропускал занятия и, в результате, остался на второй год. Единственная оценка «хорошо» у него была по французскому языку. С трудом перешел он и в 6-й класс, перенес тяжелое воспаление легких (слабым здоровьем отважный путешественник отличался всю жизнь), на экзаменах получил средний балл и вновь стал второгодником.

Гимназию Николай бросил. Родственники, а вслед за ними и биографы исследователя утверждали, что он был исключен по политическим мотивам, хотя заявление о выходе из гимназии Миклуха подал сам. Мать мягко отговорила его от поступления в Академию художеств, и Николай сделался вольнослушателем физико-математического факультета Петербургского университета. Там 17-летний школяр погрузился в изучение естественных наук и в 1864 году получил разрешение посещать курс физиологии, положивший начало его будущей судьбе.

Еще будучи гимназистом, Миклухо-Маклай не остался в стороне от общественного подъема 1861 года, вызванного в стране долгожданной отменой крепостного права. В 15 лет он не побоялся примкнуть к студенческой манифестации у здания университета и после ее разгона угодил вместе с братом Сергеем в Кронверкскую куртину Петропавловской крепости, где не разрешались свидания и передачи. Правда, через несколько дней братьев-гимназистов выпустили, сочтя их «взятыми по ошибке».

Не сложились у демократически настроенного Николая Миклухи отношения и с университетским начальством. 26 февраля 1864 года началась студенческая сходка. От обвинения в доносительстве одного из сокурсников  ее участники на другой день перешли к шумной критике университетских порядков и потребовали отставки особо ненавистного инспектора Н.Озерецкого. В тот день Николай попытался тайком провести в учебный корпус своего гимназического приятеля и поплатился за это отчислением. Но он уже почувствовал вкус к науке и мечтал продолжить учебу.

По совету их бывшего домашнего преподавателя, Екатерина Семеновна, несмотря на стесненное материальное положение, изыскала возможность отправить своевольного сына в прославленный Гейдельбергский университет, один из старейших в Европе. В связи с недавним Польским восстанием загранпаспорта молодым людям выдавали в полиции неохотно, однако новое воспаление легких у Николая, усугубленное плевритом, помогло его матушке решить эту проблему. В апреле того же года 18-летний Миклуха выехал в Германию. 

Другой мир студенческого вольнодумия и пытливой общественной мысли, старинные соборы и аккуратные черепичные кровли  уютных немецких домов, чистота и порядок на улицах, добродушные улыбки бюргеров и их румяных жен, миндальные и финиковые деревья вдоль берега Неккера, с гнездящимися в них под ласковым солнцем ожереловыми попугаями, – все это не могло не ошеломить бледного петербургского юношу.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.