"Белый папуас" с Берега Маклая

С большим трудом возвратился ученый в Суэц, везя с собой собранную коллекцию роговых, кремневых и известковых губок, которая теперь хранится в Зоологическом музее РААН. Из Александрии на пароходе «Эльбрус» Николай Николаевич отплыл после пятилетнего отсутствия в Россию и в начале июня 1869 года прибыл в Одессу. Он отбыл за границу «зеленым» студентом, а вернулся закаленным натуралистом широкого профиля.

Это одинокое путешествие сыграло решающую роль в его судьбе. Проявив себя серьезным исследователем, Миклухо-Маклай нащупал свою дорогу в науке, которая приведет завзятого путешественника к изучению особенностей жизнедеятельности и культуры человеческих популяций в первобытной среде обитания.

Больной, без копейки денег, сошел Николай на одесский причал. К счастью, материальное положение семьи к тому моменту несколько улучшилось – пароходное общество «Самолет» начало выплачивать дивиденты по акциям. Получив денежный перевод от матери, Миклухо-Маклай кружным путем отправился в Саратов, рядом с которым находилось имение родственников. Там его вновь свалил малярийный приступ. На душе тоже было тяжело. За годы, проведенные заграницей, он отвык от России, люди и окружающая действительность вызывали раздражение.

Не дождавшись приезда матери и сестры, Николай, едва оправившись, выехал в Москву. В Москве молярийные приступы, сопровождавшиеся обмороками и бредом, повторялись. Помог опытный врач, прописавший больному хинин, который обеспечил длительные периоды ремиссии, так что уже в сентябре 1869 года ученый смог принять участие во Втором съезде русских естествоиспытателей и сделать два не оставшихся незамеченными доклада.

В Петербурге он некоторое время поработал помошником академика Брандта и опубликовал на немецком языке сообщения в изданиях Петербургской академии наук. Это способствовало принятию его в члены Русского географического общества (РГО). А вскоре он встретился с князем Кропоткиным, готовившим большую полярную экспедицию. Перспективы ее финансирования оказались туманными. Тогда Миклухо-Маклай представил в РГО проект своей экспедиции на Тихий океан. Он был одобрен видным ученым, путешественником и государственным деятелем бароном Федором Остен-Сакеном.

28 октября (поистине судьбоносный день!) Совет Общества постановил «принять план г-на Маклая, включающий не только исследования животных, но и антрополого-этнографические наблюдения». Было решено обратиться в Морское министерство, чтобы доставить путешественника к берегам Тихого океана и обратно на военном судне. Невероятный успех для молодого исследователя.

Он отнесся к этому успеху, как к нечто само собой разумеющемуся, и пока решался вопрос с отправкой экспедиции, уехал в Йену готовить монографию об эволюции мозга у рыб. Поселился в доме профессора Гильдебрандта, чья дочь Аурелия питала к русскому ученому романтические чувства. Работая над монографией, штудировал литературу об Австралии и Океании, натолкнулся на любопытную статью, посвященную Новой Гвинее, и в феврале 1870 года писал Остен-Сакену, что намерен остаться на островах южной части Тихого океана, по меньшей мере, 3-4 года.

К всеобщему удивлению, Совет РГО планы Миклухо-Маклая вновь поддержал и назначил ему весьма солидное по тем временам пособие в размере 1200 рублей. Даром убеждения этот нервный, худощавый, болезненный человек обладал необычайным. Заседание Совета состоялось 11 мая, а 21-го числа морской министр адмирал Краббе сообщил, что получено Высочайшее дозволение принять Миклухо-Маклая на борт корвета «Витязь», но «без производства довольствия от морского ведомства». Отправление экспедиции назначалось на сентябрь. Перед отважным ученым открывались неведомые горизонты.

Казалось бы, все складывалось удачно, кроме одного. В материальном отношении Николай по-прежнему полностью зависел от матери, с которой предпочитал в тот период общаться через сестру. Мать не понимала и не хотела понимать научных планов и устремлений сына. Когда в апреле 1870 года, сдав в набор книгу и наделав кучу долгов, он собрался отправиться в Лондон для консультаций со специалистами и закупки необходимого оборудования, Екатерина Семеновна прислала чек и письмо с ласковым уведомлением, что больше денег от нее не будет.

За неделю в Лондоне Николай успел познакомиться с Томасом Гексли, которому вручил рекомендательные письма от своих йенских профессоров. Знаменитый ученый принял молодого коллегу радушно, поделился с ним своим опытом путешествия в Австралию и Новую Гвинею, а также дал рекомендацию для британского Адмиралтейства и представил его президенту Королевского географического общества сэру Мэрчинсону. Тот пообещал выправить Маклаю рекомендательные письма ко всем британским консулам на островах Тихого океана, но это, увы, оказалось невозможным.

Из-за дороговизны закупить в Лондоне оборудование не удалось. Обострилась малярия, и 30 апреля Миклухо-Маклай вернулся в Йену (на дорогу в Россию у него не было денег). Полмесяца спустя Екатерина Семеновна все же отправила ему очередной перевод, и в июне он отплыл из Штеттина в Петербург, предварительно оставив в лейпцигской типографии вторую часть монографии.

В числе его последних писем из Германии было дружеское послание крупному немецкому ученому и политику Рудольфу Вирхову. Основатель клеточной теории в биологии, всемирно известный антрополог, палеонтолог, археолог и медик, как равного, принял молодого русского коллегу в Берлине. Другое письмо было адресовано в Веймар И.С.Тургеневу и Полине Виардо, которые с ним там, по его собственным словам, «хорошо и близко сошлись» и контакты с которыми не прерывались у Николая Николаевича до самой смерти великого писателя.

В Петербурге Миклухо-Маклая ждало неприятное известие. Морское ведомство, оказывается, не собиралось менять ради него маршрут «Витязя». Следовательно, добираться до Новой Гвинеи ему предстояло из Батавии (нынешней Джакарты) самостоятельно. Субсидии в 1200 рублей было заведомо недостаточно, сам ученый оценивал бюджет своей экспедиции минимум в 5000 рублей.

В сложившейся ситуации он вновь обратился за помощью к матери, прося ее продать полагающуюся ему в счет наследства часть акций компании «Самолет». Екатерина Семеновна отказала, поскольку по совету брата изыскивала средства на покупку имения. Николай Николаевич попытался одолжить денег у знакомых, и, в конце концов, добился ссуды в Зоологическом музее, передав ему взамен свои коллекции губок. Некоторые члены Географического общества безвозмездно снабдили его научными приборами, например, новейшим типом безжидкостного барометра (анероидом) и термометром для глубоководных измерений, однако требовалось еще и другое оборудование.

Президент РГО академик П.Семенов сумел заинтересовать предприятием своего подопечного известную меценатку – великую княгиню Елену Павловну. Миклухо-Маклая пригласили в Ораниенбаум, где он не преминул разместиться с большим комфортом и завести полезные знакомства. В результате удалось добиться изменения маршрута плавания «Витязя».

19 октября 1870 года ученый выступил на общем собрании Географического общества с очень амбициозной, хоть и не совсем определенной программой экспедиции сроком на 7-8 лет. Некоторые из присутствовавших выразили сомнение в пользе для России исследований тропических островов. К счастью, по уставу РГО, одобрения программы общим собранием не требовалось.

Вскоре Николай Николаевич получил из МИДа открытое рекомендательное письмо для всех русских консулов в портах и на островах Тихого океана. Министерство внутренних дел прислало ему заграничный паспорт на имя «дворянина Миклухо-Маклая, командированного с научной целью». Так была окончательно легализована его двойная фамилия.

29 октября «Витязь» посетил великий князь Константин Николаевич и долго беседовал с исследователем. Решили, что через год после высадки российское военное судно вернется в Новую Гвинею и, в случае, если Миклухо-Маклая не будет в живых, заберет упакованные в герметические цилиндры материалы экспедиции.