Быланову все надоело. Надоела пыль, липнущая к потному лицу, лезущая з глаза, в уши, в ноздри. Надоели очереди в совхозной столовой. Надоели гроздья мух на шнурах электрических лампочек, южный ветер, жгучий, беспощадно высушивающий почву; наскучили ежевечерние танцы под баян на вытоптанной площадке за баней.

Однажды после работы, когда парни из строительной бригады отправились танцевать, Быланов взял свой чемодан и спрятал в репейнике неподалеку от кухни.

А на рассвете Быланов с чемоданом на плече вышел к шоссе.

Вскоре показался грузовик. Быланов «голоснул», шофер, к счастью, незнакомый, затормозил и, даже не потребовав вперед денег, предложил дружелюбно:

- Сидай в кузов!

Быланов покосился на пожилую женщину, которая дремала в кабинке рядом с шофером.

- Наша врачиха, - объяснил водитель.

Быланов швырнул чемодан в кузов, подтянувшись, перевалился туда сам и разлегся на каких - то мешках.

Небо было бесцветное, словно полог палатки; солнце еще не взошло, но чем круче взбиралось шоссе на перевал, тем становилось суше, жарче, и Быланов снял кожаную куртку, свернул, подложил ее под голову.

Его не интересовали окружающие пейзажи. Он к ним пригляделся. Они ему опостылели. Зажмурившись, он представлял, как через пять дней выйдет из вагона скорого поезда, сдаст чемодан в камеру хранения и пойдет пешком по Вокзальной улице, наслаждаясь уже одним тем, что ноги не погружаются по щиколотку в горячую, обжигающую пыль... А на углу Советской и Крестьянской можно заглянуть в «Золотой якорь» и потребовать кружку холодного пива... Потом он позвонит по телефону Варе. «Да какая междугородная?! Я здесь, здесь, сейчас прибегу!» - крикнет Быланов...

Грузовик тряхнуло на колдобине. Из кабины донеслось испуганное восклицание пассажирки. «Последний рейс!» - утешал себя Быланов. Машина, не сбавляя скорости, промчалась по длинному мосту через пересохшую реку, дно которой было аккуратно выложено белыми, начисто промытыми весенним паводком камнями, похожими на лошадиные черепа.

«Еще шесть километров», - подумал Быланов и, чтобы скоротать время, начал вытаскивать один за другим лезвия из перочинного ножика. Когда ножик ощетинился и сделался похожим на морского конька, правее шоссе показались глинобитные домики с закрытыми ставнями.

В здешних местах все лето не открывают ставен, чтобы хоть как - то уберечься от пыли и зноя, и поэтому у домов бывает брюзгливо - хмурый вид, как у человека, который не спит, а опустил веки и прикидывается спящим.

Шоссе круто повернуло на запад, и впереди вырос серо - стальной куб нового элеватора.

Радуясь, что не опоздал к новосибирскому поезду, Быланов опустил через борт остановившегося грузовика чемодан на булыжник привокзальной площади, расплатился с шофером и побежал к дощатому сараю, где летом находилась билетная касса.

Как он и ожидал, перед закрытой кассой уже бурлила водоворотом очередь; отъезжающие передавали друг другу, что минут пять назад дежурный по станции объявил: «Только сидячие в бесплацкартном».

«Лишь бы втиснуться, - подумал Быланов, перешагивая через ноги сидевших и лежавших на полу пассажиров. - И за «сидячий» спасибо скажешь!»

- Молодой человек, молодой человек! - окликнул его кто - то от самых дверей.

Быланов с досадой оглянулся: его звала та женщина - доктор, которая вместе с ним на одной машине приехала на станцию. Прижимая к груди сумочку и «авоську», роняя какие - то пакеты и свертки, она жалобным голосом, словно заранее была уверена, что не попадет на новосибирский, попросила Быланова достать билет до Тюмени.

Ему хотелось сказать: «Не могу», - но он сказал: «Могу!», - сообразив, что доктору можно доверить чемодан, а налегке добывать билеты куда сподручнее.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.