Беглец

- Приятелем будете Леше Коробницыну? Темно - бурые, с седыми нитями усы закрывали рот старика. Он что - то жевал.

- Встречались, - уклончиво ответил Быланов.

- За - анятный мужик, этот Лешка! Жадно живет. С размахом!... И должность второстепенная, а не боится голыми руками взять раскаленную кочергу! Я работал у них в сорок седьмом совхозе.

Быланову было безразлично, кто такой Леша Коробницын, почему он не боится хватать голыми руками кочергу, чем замечателен сорок седьмой совхоз. Отвернувшись, он закрыл глаза и притворился спящим.

Но слова старика о второстепенной должности почему - то не забывались. Представив опять широкое лицо парня, Быланов вдруг вспомнил: да ведь это кассир сберкассы в сорок седьмом совхозе!

«Н - да, должность неперспективная», - подумал Быланов с чувством превосходства, а когда открыл глаза, то увидел, что старик натянул высокие охотничьи сапоги, набросил на плечи лямки вещевого мешка и поплелся к выходу.

Тотчас Быланов пересел на его место.

За окном бежала рыжая верблюжья степь, а на самом горизонте неподвижно стоял могильный холм с каменной бабой на вершине. И казалось, что эта вросшая по пояс в прах тысячелетий гранитная баба превратилась в ось, вокруг которой вращались и вся земля, и новосибирский скорый, и бесплацкартный вагон со счастливым Былановым.

Вечером в соседнем купе освободилась верхняя полка, и Быланов удобно улегся, поставив в изголовье чемодан. Наконец - то ему никто не мешает думать! И неторопливо, растягивая наслаждение воспоминаний на долгий путь, он представил Варю и Глеба Рязанцева такими, какими знал их по прошлым годам.

Варя, Глеб и Быланов жили на окраине Синегорска. Их дружба началась со школьной скамьи. Рязанцев уже тогда мастерил самодельные радиоприемники, затем увлекся телевидением. Он первым в городе приобрел телевизор, а однажды в споре поклялся, что сможет принимать даже передачи заграничных телецентров.

Как - то раз часа в два ночи Быланов проснулся от трещавшего со злобной яростью звонка. Чертыхаясь, он вышел в прихожую, отомкнул входную дверь, и к нему в объятия упал Глеб Рязанцев.

- Что такое? Пьян, что ли?

- Париж поймал! - тяжело дыша, воскликнул Глеб. - Новый фильм сейчас видел. Вот, как на ладони! - И он показал перемазанную какими - то красками и обожженную кислотой руку.

- Ты представляешь, сколько сейчас времени? - равнодушно спросил Быланов.

- Нет, не представляю.

- Утром ты не мог прийти?

- Не мог! - Глеб теперь говорил тусклым, вялым голосом. Обойдя несколько раз стоявшего на половике Быланова, он щелкнул его ногтем по голому животу чуть повыше трусиков и произнес с сожалением:

- В попы бы идти тебе, Пашенька!

И загремел какими - то ведрами на темной лестнице.

Конечно, утром они помирились. Ловить Париж Рязанцеву почему - то больше не удавалось, и он смотрел заграничные фильмы в обыкновенном кино вместе с Варей и Былановым.