— Не спишь ведь?..

— Чтоб ты провалился, — отмахивается Василий.

Но через минуту он спрашивает:

— Митька, скучно тебе здесь? — Голос у него негромкий, задушевный, словно ему очень жаль Митьку. — Скучно тебе, — утверждает Василий, не слушая Митькиных возражений. — Ты бы девку взял с собой, — смеется он. — Есть у тебя деваха? А о мамке тоскуешь? О мамке тоскуй. Мамка — это мамка.

...Обед здесь длинный. Два часа, а то и два с половиной. Но потом работают допоздна. Бросают, когда красное, словно ошпаренное, солнце валится в тайгу. Ужинают долго. Василий больно хлопает Митьку по животу: «Раздулся, что цыганская лошадь перед продажей». Митька не в силах ответить. Он бредет в палатку и валится на железную кровать, накрывается тулупом, от которого пахнет козлом, и засыпает мгновенно.

Днем Митька никогда не спит. Валяется в траве, думает о доме. Кажется, что все отступило от него далеко. Мысли плывут в его голове, как облака на небе, медленно, лениво.

Что ты, собственно, есть, Митька Тарасов? Какая скромность, какое самоунижение! У тебя, Митька, есть характер. Есть воля. Ты понял, что хочешь быть филологом, а не геодезистом. Ты бился, как зубр. Занимался двадцать пять часов в сутки, потерял год, но все же перешел на филологический. Но приехал брат покойного отца Андрей Степанович Тарасов, сибиряк, начальник строительного управления. Он-то и замутил воду. Ему не понравилось, что его племянник скачет с факультета на факультет. Он спросил Митьку:

— А что ты, собственно, есть, приятель?

— Кто, — поправил Митька.

— До «кто» еще подожди.

Дядя ходил по комнате, большой, неуклюжий, цепляясь рыхлым телом за мебель.

— Маша, — закричал он, — что у тебя за сын растет! Что ты его в жизнь не выпускаешь? Он у тебя только из окна на купола любуется?

— Да, сижу и любуюсь, — вызывающе ответил Митька. — От такой красоты ослепнуть можно.

— А ты и ослеп! — Голос дяди вдруг осел от крика. — Не видишь, как жизнь кипит. Какими темпами дома строим.

— Строете коробки…

— Мария, да пойди ты сюда.

Мама вошла в комнату, сказала:

— Митька, не груби. А ты, Андрей, слезь с табуретки. Давайте лучше обедать.

Это — мамино любимое выражение. «Слезь с табуретки» — значит перестань разглагольствовать. Но Митька представил дядю на табуретке в буквальном смысле и рассмеялся. И этот смех окончательно разозлил Андрея Степановича. На этот раз злость его вылилась в решительное действие. Он достал бумажник и положил на стол пятьдесят рублей.

— Летом приезжай к нам в Сибирь и поработай. Узнаешь, чем денежки пахнут. На обратную дорогу не дам ни копейки.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.