Всякий раз, когда я встречался с новаторами и особенно когда любовался тончайшей работой оружейников, мне вспоминались слова, ставшие поговоркой: «Туляки блоху подковали!» Старый тульский завод прославился в былые времена, славится и в наши дни «артистической удалью» своих мастеров. Удивительно проникновенно рассказал об этой удали Николай Лесков в «Сказе о тульском косом левше и о стальной блохе». Жаль только, что писатель с грустью смотрел в будущее:

«Таких мастеров, как баснословный левша, теперь, разумеется, уже нет в Туле: машины сравняли неравенство талантов и дарований, и гений не рвется в борьбе против прилежания и аккуратности. Благоприятствуя возвышению заработка, машины не благоприятствуют артистической удали, которая иногда превосходила меру, вдохновляя народную фантазию к сочинению подобных нынешней баснословных легенд».

Так ли это?

В Тульском историческом музее наряду с древнейшими доспехами, найденными на Куликовом поле, выставлено и современное оружие, созданное руками местных мастеров.

Полюбовавшись тончайшей художественной гравировкой, чеканкой, инкрустацией и другими искуснейшими творениями, посетитель музея, склоняется над микроскопом и... видит чудо: на поверхности пластинки, где невооруженный глаз еле замечал какие - то крапинки, ясно вырисовываются портреты прославленных конструкторов оружия - Мосина, Токарева и других туляков, искусно нарисованный герб с полным текстом гимна нашей страны, письмо Ленину, посланное туляками вместе со знаменитым ружьем, картины.

Картины?

Снова отрываешься от окуляра и ничего, кроме пятнышек, не видишь, а под микроскопом - картина «Штурм Зимнего дворца», вырисованная с мельчайшими подробностями; дальше - выразительный и смешной лубок, воспроизводящий лесковский сказ о косом левше, подковавшем аглицкую блоху...

Левша - бородатый мужичонка с хитрющим лицом, подстриженный «под горшок», в длинной посконной рубахе. Зажав ногу блохи, как это делают ковали с лошадью, он усердно орудует молотком; сама же блоха, что норовистая лошадь, привязана к колу: четыре ноги подкованы, пятая в работе, а шестая ждет своей очереди. У наковальни лежит запасная подкова, и на ней четкая надпись: «Тула. Левша». Сто таких подков можно уместить на торце одной спички...

Ухожу из музея с адресом в блокноте: «Улица Петра Алексеева, 102, Михаил Исаевич Почукаев».

Михаил Исаевич, бодрый, румяный, веселый, встретил меня так, будто мы только вчера расстались. Бывают же такие славные люди: не успел познакомиться, а уже подружился.

Комната заставлена цветами, много картин, очевидно, созданных кистью доморощенного художника, опрятно, уютно, тихо. Большой стол завален гравюрами, рукописями. Тут же и «мелкоскоп», как говорили в старину.

Слушаю, смотрю и так же, как в музее, не могу понять, что происходит под микроскопом, над которым склонился Михаил Исаевич. Пытаюсь «поймать» неуловимое движение его рук. Напрасно. Михаил Исаевич будто замер над окуляром, а именно в эту минуту он что - то выгравировал.

Когда он начал заниматься этой тончайшей работой?

Михаил Исаевич задумался.

- Сказать, что очень давно, будет неточно. Правда, курьезные вещицы я мастерил в детстве, они меня и привели на оружейный завод, да об этом в другой раз. А по - настоящему можно считать, что все началось с подарка Ленину. Все началось с ружья...

Почукаев отодвинул микроскоп, положил на стол руки, и тульская скороговорочка смешалась с неторопливым рассказом. Вспомнил горестные дни, когда Ильич тяжело болел, рассказал, как оружейники ловили каждое слово о здоровье родного вождя, с каким нетерпением ждали секретаря партийной ячейки, который читал вслух газету.

- ... Грамотных в ту пору сами знаете, сколько было!

Однажды секретарь принес в цех лесковский сказ о левше. Почитали, посмеялись, погрустили, и зародилась мечта.

Решили подарить Владимиру Ильичу такое ружье, какого еще нигде не делали. Долго обсуждали этот подарок - в цехах, дома. И так прикидывали и этак. Десятки орнаментов перебрали. Не я один - самые лучшие мастера на такую работу впервой отважились... Боязно, а вдруг да не выйдет? Поначалу я лавровые листочки в орнамент вплел, да раздумал. Листы лавра - это слава, а Ленину к чему она? Ни один человек на земле такой славы не знал! Нет, решил я, дубовый венок лучше, дубовый лист - это сила, мощь! Ну, да что рассказывать, трудились мы так, что время незаметно полетело. Чувство было, будто не одни мы, туляки, а вся Россия этот подарок мастерила.

Михаил Исаевич умолк, погруженный в воспоминания.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.