Анонимный заказчик

Роман

Продолжение. Начало в №№ 14 – 17.

Месяца через три в их детдоме снова появился дядя Коля. Привез очередную партию ребятишек. Наткнувшись в коридоре на Корнилова, он круто развернулся и хотел было улизнуть, боялся, наверное, что Игорь спросит его про аккордеон. Но Корнилова интересовало совсем другое. Набравшись смелости, он окликнул дядю Колю, и тот нехотя остановился.

– Новеньких привезли? – как ни в чем не бывало спросил Корнилов. – Ленинградцы есть?

– Есть. Трое.

– А те? Что по дороге прошлый раз сбежали? Эвакуатор усмехнулся, обнажив свой золотой зуб.

– Вон тебя кто интересует... Кентора блатная. Взяли их на станции с ворованными вещами. Теперь уж их не детский дом ожидает. Другой дом, паря.

– Всех троих взяли? – спросил Корнилов, и этим выдал себя дяде Коле с головой. Тот внимательно, словно впервые увидел, оглядел Корнилова злыми, с прищуром глазами и подмигнул по привычке.

– Здоровьичком, значит, ихним интересуешься? Ну, смотри, паря, смотри. Не столкнись с ними где-нибудь нос к носу. – Он, не прощаясь, повернулся спиной и пошел по своим делам.

...Через два дня, когда дядя Коля уже уехал, в детский дом пришел милиционер и долго сидел в кабинете у директора. Потом туда вызвали Корнилова.

Директриса Викторина Ивановна молча показала ему на стул. Корнилов сел.

– Этот, что ли? – спросил милиционер. Викторина Ивановна кивнула.

– Мальчик, у тебя оружие есть? – спросил милиционер.

– Какое оружие? – глядя в пол, ответил Корнилов.

– Огнестрельное, – рассудительно сказал милиционер. – Из которого стрелять можно. Наган, например. Или обрез. А может, мелкокалиберка.

– Нету у меня ничего.

– А говорят, есть.

– Кто говорит? – тихо спросил Корнилов, холодея от мысли о том, что могла проговориться Зоя.

– Люди говорят. Письмо написали в милицию; что ты пистолет прячешь. Зачем он тебе, мальчик? Фашист от наших мест далеко, это в Ленинграде мог бы пригодиться, а здесь ни к чему. – Милиционер говорил рассудительно, по-доброму, словно угадывая мысли Корнилова. Слезы против воли вдруг закапали у него из глаз, и он уже хотел все рассказать, но испугался: а вдруг дядя Коля соврал ему и он все-таки не промахнулся?

– Ну ладно, ладно, – ласково сказал милиционер, – не плачь. Все вы, дистрофики, такие чувствительные...

Он, как и тот подонок, назвал Корнилова дистрофиком, но столько сочувствия было в его словах, что теперь уже Игорь разревелся по-настоящему.