— Да что там дневник! — возмущается учительница. — Эта мамаша не посетила ни одного родительского собрания!

— Тем больше оснований для беспокойства у вас имелось, — резюмирует судья. — Но, как говорит пословица, если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету...

Да, в конце концов классная руководительница сделала этот шаг, шаг в прямом смысле слова, ибо Найденов жил буквально напротив школы.

В неприбранной комнате, развалясь на кровати, прямо в грязных ботинках, храпел ее ученик.

— Чай, пьяный не мертвый, когда-нибудь да проспится, — со знанием дела пояснила Борисова бабка, сухощавая старушка с подозрительно красным носиком.

Классная руководительница аккуратненько отметила у себя в тетрадке: «Посещение Найденова на дому состоялось». И вывела очередную галочку...

Только в зале суда впервые встретились мать и учительница.

Потом, когда вслед за ними вызвали представителя комсомольской организации, я, к своему великому удивлению, обнаружила, что равнодушие может быть и совсем еще юным, с наивными голубыми глазами и розовыми щеками.

— Но кому могло прийти в голову, что Найденов — комсомолец, ведь он ходил без значка?! — Секретарь комитета комсомола была убеждена в своей железной логике.

...Судебное разбирательство подходило к концу.

Суд удалился для вынесения приговора. Я понимала, почему так затянулся разговор в совещательной комнате: ведь сейчас там решалась судьба человека семнадцати лет от роду. А что станет с этим человеком дальше, не могло не беспокоить и судью Сысоева, который и сам был отцом маленькой девочки, и прокурора Гольдберг, сын которой был сверстником обвиняемого, и заседательницу Нюнину — мать двоих детей, и заседательницу Лаврентьеву — бабушку двух внуков. Да, то был суд родителей. И при этом родителей не только строгих, но и справедливых.

Но вот раздается наконец строгое: «Встать! Суд идет!» В притихшем зале оглашается приговор.

— Смотри же, Найденов, — судья доброжелательно напутствует Бориса, который так и не поднимает головы, — оправдай наше доверие. И будем надеяться, — на этот раз судья обращается в зал, где сидят свидетели, — что дело Бориса Найденова заставит задуматься не только его самого, ибо если самому Найденову мы вынесли условный приговор, то равнодушие мы осудили безусловно...

Амнистии не подлежит

...Помнится, я вышла тогда из суда в самом оптимистическом настроении. «Уж теперь-то все, безусловно, пойдет на лад, — думала я. — Борис, для которого тяжелый урок, конечно, не прошел даром, примется наверстывать упущенное. Исполненная раскаяния мать заберет его к себе. Классная руководительница, осознав печальный опыт прошлого, не спустит с трудного ученика взыскательного, но дружеского ока. Комсомол со всей энергией, присущей молодости, разовьет потрясающую чуткость и невиданную доселе инициативу». Словом, я уже представляла себе свою будущую статью под заголовком «Борис Найденов находит себя заново».

Не было этого. Ничего такого не было.

— Нога его больше в школу не ступит, — безапелляционно заявил мне заведующий учебной частью, когда я неделю спустя наведалась в школу.

— На днях мы будем исключать его из комсомола, — твердо обнадежил меня секретарь комитета комсомола. — Раз есть судимость, это, оказывается, делается чисто механически...

Я была ошеломлена. Я решила поговорить с матерью Бориса.

— А Софьи Андреевны нету. С мужем в ателье уехавши, — словоохотливо отвечает пожилая женщина с рыхлым лицом.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.