В редакции приходит порой любопытнейшая корреспонденция. Вот недавно в одной газете мне показали вынутого из бандероли зверя, сотворенного из ядовито-зеленого плюша, — с мордой дракона, кривыми лапами таксы и типичным хвостом свиньи. К животу этого экзотического создания было прикручено белой ниткой фабричное пояснение: «Медведь озвученный». А из сопроводительного письма читателя я процитирую только последние строчки: «Теперь мой сын видит это во сне и вскрикивает».

И я подумала о том неведомом мне авторе плюшевого гибрида, который вкладывает в эти произведения столько отвращения к своему ремеслу.

В сущности, история любой скверно сработанной вещи — это, видимо, в большинстве случаев повесть о том, как и почему человек, имеющий склонность к одному занятию, взялся по каким-то причинам за иное — взялся холодно, без страсти, Эта повесть берет исток в ранней юности, когда человек делает свой выбор, делает, если можно так выразиться, себя. В прежнее время говорили: «удел», «жребий»...

В анкете, опубликованной в номере одиннадцатом нашего журнала, мы отметили как главные, центральные вопросы, вопросы именно об «избранном жребии»: «Собирается учиться, работать, где?» и «Что повлияло на ваш выбор?», «Какая профессия наиболее привлекательна?».

Я отбираю поступившие в редакцию первые сто ответов. Разумеется, результаты анкетного опроса — и тем более (предварительные — могут не выявить скрытых закономерностей. Однако кое-что существенное, на мой взгляд, можно подметить. Итак, письма — ответы на анкету есть и от москвичей, что живут за три-четыре квартала от Бумажного проезда, где находится редакция, и есть письма, присланные из Кемерова, Иркутска, Хасавюрта, Кустаная, Якутска, Казани… Вот результат подсчетов: 25 человек из ста собираются стать медиками, 11 — педагогами, 7 — юристами, 5 — библиотекарями, 2 — дипломатами, 6 — переводчиками, 3 — военными, 8 человек — инженерами, причем 4 из них — инженерами-экономистами, 4 собираются посвятить себя профессиям, связанным с искусством, 1 человек собирается поступить в институт физкультуры, 1 — стать моряком, 1 — астрономом, 1 — егерем, 1 — диктором, 1 подал документы в ПТУ. Почти все остальные решительно заявляют, что их призвание — журналистика.

Цифры эти сами по себе ни о чем не говорят. Хотя в № 101 «Комсомольской правды» была опубликована любопытная информация — сколько заявлений абитуриентов подано на одно место к 12 июля в разных институтах. Но мы в данном выступлении оставим в стороне открытый вопрос: не отходит ли только что модная физика на второе место, и что будет лидировать вместо нее?

В отобранной мной пачке писем есть два, авторы которых прямо пишут, что пойдут туда, куда будет возможность.

Вот дословная выдержка из письма Александры Иванченко (г. Кишинев): «Дело сейчас не в профессии; я не знаю, точнее, знаю очень мало людей, которые поступили именно туда, куда хотели.

Главное сейчас диплом, а какой, неважно, это уж никому не 'важные детали. Школа окончена. Впереди, кажется, сплошная скука».

Я бы хотела остановить тех, кто может поспешно выдать взгляды Иванченко за нечто совершенно уникальное. Это заставляет сделать хотя бы то обстоятельство, что в 99 из ста полученных нами ответов говорится: «Буду поступать в вуз, а если, не дай бог, провалюсь, тогда пойду куда-нибудь работать».

Видимо, диплом — это мечта не одной Иванченко. Именно диплом, документ, гербовая бумага, а не та или иная профессия, нужен позарез. Посмотрите, как мотивируют юноши и девушки свое решение.

«Когда-то, будучи маленькой, увидала фильм «Сельская учительница», — пишет Таня Косенко из Сухуми, — с этого, пожалуй, и началось». (В школе Таня на уроках труда занималась машинописью и стенографией.)

«Когда я еще училась в 5-м классе, мне удалось прочитать книгу Ферсмана «Занимательная минералогия», — сообщает другая Таня — Кицына из г. Никеля. (В школе Таня Кицына получила специальность швеи.)

Галина Скорикова из Новочеркасска объясняет нам свой выбор так: «Мои родители говорят, чтобы я попробовала поступить в институт (институт иностранных языков. — Э. Ч.)». (Производственную практику Галин класс проходил на электровозостроительном заводе.)

Москвич Михаил Гладких хочет быть певцом, но подает документы в институт иностранных языков, так как в начале последнего своего учебного года поступил на курсы иностранного языка и «дико увлекся». (А в школе обучался на радиомонтажника.)

Александр Хмельницкий из села Константиновка (УССР) отвечает на вопрос об избранной профессии: «Собираюсь учиться в институте международных отношений... Я хочу бороться за мир, дружбу, коммунизм».

Бороться за мир, дружбу и коммунизм — это прекрасный долг человека любой профессии. Но таких совсем общих ответов много, и они, откровенно говоря, наводят на грустные размышления. Получается, что многие наши школяры — наши весьма великовозрастные дети просто-напросто боятся самостоятельности, боятся утратить привычный ритм и школярский уклад жизни, поэтому поискам своего, именно своего места в жизни они отдают слишком мало душевной энергии. Складывается впечатление, что им не хватает зрелости сделать выбор, да, зрелости, хотя она вроде и аттестована по всем школьным законам.

Ответы, присланные на нашу анкету, подкупают искренностью и обстоятельностью, они вызывают на откровенный, честный, без уверток разговор. Вот Розмари Манылкова из Дагестана пишет со всей серьезностью, что поступление в институт представляется ей чересчур самостоятельным шагом для выпускников школы: «Мне кажется, всем нам рано еще сразу поступать в вуз — странно видеть себя студентами, быть полностью ответственными за себя, ведь дом будет далеко и мама тоже».

Академик Дмитрий Владимирович Скобельцын, например, был еще совсем молодым исследователем, когда поразил ученый мир открытием, связанным с космическими лучами. Мне скажут: «Но он человек выдающихся способностей!» Да. Но при любых природных задатках, чтобы стать крупным ученым в молодости, нужен определенный уровень знаний, образования, а раннее образование — результат рано определившихся интересов, страсти, увлечения каким-то делом. Такая страсть провела через все муки самолюбия и голода Михаилу Ломоносова, такая одержимость сделала подростка Жанну д'Арк Орлеанской девой, полководцем.

Если растопить «бронзы многопудье», в которое заковывают каждого великого человека время и благодарные потомки, — изучить подробности его жизни, — откроешь, что не был он чужд ни слабостей, ни странностей, но жизнь его была освещена костром огромной, очень значительной идеи, ставшей смыслом его бытия.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.