* * *

Снова в Кабуле. Можно стряхнуть дорожную пыль и лечь на чистые простыни.

Десять дней продолжалась командировка. Позади пять провинций на западе и юго-западе ДРА.

В конце путешествия удача снова повернулась ко мне лицом. В 9.00 я вылетел на вертолете, где гостил у афганских воинов. Там буквально бегом пересел в другой вертолет, который летел в Кандагар. В 11.00 был на кандагарском аэродроме. Вижу, стоит неподалеку «АН-12», и – о радость! – оказывается, это тот самый самолет, на котором я десять дней назад вылетел из Кабула. Володя Квасков тоже обрадовался встрече, затолкал меня в свою кабину, и скоро мы были в Кабуле.

Опять комфорт, безопасность. А я вспоминаю солдат из афганского батальона, которые круглосуточно ведут бои в пустыне. И мне не по себе. Как там у них дела? Когда я улетал, одна рота была окружена крупными бандами. В полуразрушенном здании школы воины несколько дней вели неравный бой. Со всей округи туда стянуты басмачи – есть приказ их главаря устроить «показательный» разгром. Сердце болит за них. Выход у них только один: победить или умереть.

Поездка дала много новых друзей. В одной из частей ограниченного контингента советских войск познакомился с капитаном Козловым, Героем Советского Союза. Голубоглазый, могучий (и от этого чуть сутуловатый). Спокойный. Слова цедит скупо и только при необходимости. Лишнего из него не выжмешь. Позывной у радиостанции его подразделения – «герой». Так и говорят радисты: «Я – герой». И это правильно, потому что рядом ним все они чувствуют себя по-геройски.

Капитан Батяев. Командир танковой роты. Небольшого роста. Весь сплетенный из мускулов. Все играет в нем сталью – желваки на острых скулах, нервные запавшие глаза, мускулистый торс. Это комок силы. Дочерна загорелый. Ладони по-рабочему сбиты. Он не раз ловил своим танком мины (попросту говоря, взрывался на минах), расчищая проход колоннам с продовольствием. В его танк много раз стреляли из гранатомета.

Часть, где служит Козлов, вечером была обстреляна из минометов. Начальник штаба Авакян вскочил в боевую машину. «Командир, я узнаю, в чем дело». Я – с ним. Подъехали к боевому охранению. Горел костерок. Тихо переговаривались солдаты. Кто-то курил, кто-то пил чай. Солнышко только-только зашло. Авакян пошептался о чем-то с командиром взвода, я походил среди ребят. Никто из них не проявлял ни малейшей тревоги. Вечер был тих и ясен. Стрельба улеглась, мы вернулись обратно, пошли ужинать.

Володя Авакян – маленький, бородатый. Очень гражданский на вид. Очень домашний. Очень храбрый.

* * *

Один из моих новых друзей – руководитель агитбригады ЦК ДОМА Амон Ашкрез в почтовом ящике своего дома обнаружил записку: «В последний раз тебя предупреждаем: прекрати якшаться с партией и ДОМА. В противном случае тебя ждет смерть». Амон Ашкрез, улыбаясь, рассказал мне об этой зловещей угрозе.

Мы познакомились в Герате, и выше я уже отмечал мужество агитбригадовцев, которые порой дают свои концерты прямо под пулями. Враги распознали опасность, которую несут революционные песни, яркие, доходчивые выступления Амона перед крестьянами. В разных провинциях на агитбригаду пытались совершить налеты. В Джелалабаде во время митинга ребята задержали душмана, который хотел засунуть под трибуну пластиковую бомбу. В Асадабаде – только-только закончился концерт – площадь, где выступали артисты, была обстреляна басмачами из минометов.

Амон Ашкрез – невысокий, черноусый, с гладко зачесанными назад волосами. Живые интеллигентные глаза за толстыми стеклами очков. По профессии он преподаватель языка и литературы. «Но по призванию, – улыбается Амон, – я артист». С юных лет увлекался музыкой и драмой. Много лет вел по радио передачу, которая обличала волокиту, бюрократизм, взяточничество, кумовство; благодаря этой передаче стал популярным на всю страну. Революцию принял сразу, вступил в партию, а свою музу теперь посвятил борьбе. Организованная им агитбригада была первой, а теперь они созданы при всех крупных комитетах ДОМА – в провинциях и уездах, в лицеях и на фабриках.

– Наш народ, – говорит Амон Ашкрез, – исключительно талантлив и музыкален. Но все артисты, певцы, музыканты – самоучки, никто в Афганистане не знает нотной грамоты, никто не получил специального музыкального образования. Раньше горстка способных артистов служила господствующему классу, они выступали только для знати, только в избранных залах, за сотни и сотни афгани. Теперь искусство служит народу.

Никогда прежде концерты не устраивались для крестьян и рабочих – теперь мы поем для них.

Но главная наша задача – не развлекать людей, а нести массам правду о революции, зажигать их огнем революционного энтузиазма, сплачивать народ для борьбы с врагом.

Наш лозунг: быть на переднем крае сражения за новую жизнь. В одной руке у нас музыкальный инструмент, другой мы сжимаем автомат. Мы будем сражаться до тех пор, пока не исчезнет дым пожарищ над мирными селениями...

...Я вспоминаю тот разговор с Амоном, вижу не по годам серьезные, полные решимости лица его шестнадцатилетних друзей – и верю, верю в их победу. Таких не сломить.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.