Анюта

- Это не я, это бабка так говорит: то бестолошная, то сутолошная. А папка мне с целины заводную машину и велосипед привезет!

- Ты пионер? - спросил я, отвлекая его от мыслей об отце.

- Не. Меня не принимают: ростом не вышел.

- Не ростом, а годами, наверное.

- Ну, годами. А мама у нас комсомолка, она вышла годами.

Разговор с Мишкой был прерван торопливым и громким стуком в окно.

- Эй, товарищ писатель! - кричал с улицы Никита Гусев. - Выходи! Пойдем к школе, девчат послушаем, чего тебе в избе сидеть!

Я вышел. Мишка, опережая меня, юлой проскочил мимо и через двор выбежал на улицу. Рубаха пузырем вздувалась у него на спине от встречного ветра и поспешного бега. Никита Гусев, давая мне знак следовать за собой, пошел по направлению к школе, стоявшей в сосновом бору. Не понимая еще, что ожидает меня, я послушно пошел за ним.

Небольшой пятистенный дом сосновской школы приютился под соснами, как старый гриб-боровик, окруженный голубеньким дощатым палисадником с цветниками, кустами смородины и малины.

От Никиты Гусева я тут же узнал, что школа уже мала для Сосновки и что учиться в ней будут ребятишки последнюю зиму, а к будущему учебному году колхоз построит новую.

Из открытых окон старого дома доносились голоса и девичий смех. Никита Гусев сел на лавочку у палисадника, жестом пригласил сесть и меня.

- Завтра наш хор в первую бригаду с концертом поедет, вот девчата и собрались на репетицию, - пояснил мне Никита Гусев. - Мы соревнуемся с первой бригадой, и мне, понимаешь ты, прямой интерес, как бригадиру, знать: кто кого?

- У первой бригады показатели выше, - заметил я.

- По песням-то? - Никита Гусев в удивлении приподнял брови, посмотрел на меня со снисходительным сожалением. - Ну, это ты врешь, товарищ писатель!

- Я не о песнях говорю, а о производственных показателях.

- Это - другое дело, тут они жмут нас, это точно! А вот по песням у них недобор, у них, понимаешь ты, такой Анюты нет.

Смех и разговоры в школе утихли, и на некоторое время наступило почти полное безмолвие. Слышно было только, как тихо шумят под ветром старые сосны да трудно пыхтит Мишка, устраиваясь поудобнее на гребне ограды.

И вот, разорвав это безмолвие, хлынула буйным потоком из раскрытых окон школы безудержная в порыве своем песня, вырвалась на сосновские улицы, хлынула к лесу и полетела, полетела в дальние дали, в степи, в широкий простор августовского дня. Кажется, даже ветер замер в удивлении перед этим чудесным волшебством девичьих голосов, и все замерло вокруг, и только песня - одна песня - единственно и властно присутствовала в мире.

Я не найду слов, чтобы передать это чувство радостного изумления перед необъяснимым чародейством песни, а ведь она знакома была мне и слышал я ее не раз и ранее.

- Ну как? - тихо спросил Никита Гусев, когда последний аккорд рассеялся, истлел в воздухе, как истлевает яркая утренняя заря. - Здорово, правда? - И сам себе ответил: - Здорово! Это точно.