- Вот как! - произнес он рассеянно. Вдруг на столе звякнула маленькая золотая пуговица; она оторвалась у него от воротника. Богучаров попросил иголку с ниткой и начал пришивать пуговицу. Держал иголку тремя пальцами, как это делают мужчины.

- Товарищ, - сказала я, - давайте я пришью вам пуговицу.

- Спасибо, уже все в порядке, - улыбнувшись, ответил Богучаров.

После обеда мы обошли Тополаны. Остановились перед старой ратушей. Поднялись на Черную башню, которая возвышалась над городком. Осмотрели бывший монастырь урсулинок. Там временно расположился лагерь немецких военнопленных.

Командование над лагерем принял учитель Козлик, возвратившийся недавно из немецкого лагеря Саксенгаузен. Целых пять лет Козлик провел за колючей проволокой.

Немцы имели смертельно усталый вид и были босы: Козлик отобрал у них обувь. Но этим он не ограничился. Он решил подвергнуть пленных той муштре, которой сам подвергался в лагере Саксенгаузен. Это была великая минута в жизни Козлика. Он очень долго ждал ее.

Немцев била лихорадка, губы у них потрескались, лица стали желтыми, восковыми. Но Козлик был неумолим и продолжал подавать новые и новые команды.

- Переводчица, - обратился ко мне Богучаров, - что тут происходит?

Я объяснила, что учитель Козлик изъявил желание стать начальником лагеря.

- Пожалуйста, - сказал Богучаров, - попросите учителя Козлика от моего имени, чтобы он это прекратил. Надо разместить пленных, а мы пошлем им врачей и питание.

Я перевела его слова. Козлик вспыхнул.

- Вы их не знаете, а я их знаю! - воскликнул он. - Я знаю фашистов, товарищ. Мне никто не возвратил сапоги, когда у меня из ног текла кровь и я должен был стоять двенадцать часов на морозе. Мне сломали три ребра, я навсегда лишился здоровья. Передайте это товарищу, девушка, может быть, ему неизвестно это. Я бы никогда никому не причинил зла...

Но пленным обувь он возвратил.

... Я подложила в печь несколько буковых поленьев, и огонь разгорелся ярче. Я еще никогда не испытывала такого чувства. Может быть, только в раннем детстве, когда по утрам просыпалась в комнате, залитой солнцем, а надо мной стояла мама. Да, так, очевидно, выглядит счастье! Это чувство не передать словами. Однажды я была в Праге в Национальном театре. Перед представлением вдруг зажглись все люстры, одна за другой. Это ослепляло. Казалось, что в твоей душе тоже загорается свет. Это счастье. Как же оно могло иначе выглядеть?

У стола сидит Богучаров и, склонившись, пишет.

- Товарищ Богучаров, - неожиданно проговорила я, - вы женаты?

Он быстро взглянул на меня и кивнул головой.

- Как ее зовут?

- Кого?

- Вашу жену. Он удивился:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.