Веточка

- Ой, папа, папа! - раздалось в ответ укоризненно. - Нельзя ее сейчас спрашивать о самочувствии. Вам легче, вы и потерпите и занимайтесь каким - нибудь делом... Все будет хорошо, товарищ пала.

Петр оглядел свой неказистый участковый кабинет и только теперь услышал за широким окном гудение шурфового калорифера и увидел совсем близко сидевшего забойщика комсомольца Саньку Лукина. Сильно растерев лицо ладонями, сказал:

- Чутко, понимаешь, у нас к людям относятся... Папой обозвали.

Лукин остановился на полуслове - он что - то бедовое рассказывал о своей тридцать седьмой непокорной лаве, - остановился, недоуменно надул щеки на скуластом курносом лице и переспросил:

- Зачем обозвали?

- Причина, понимаешь, есть...

- Не может быть причины, чтобы обзывать.

- Вот чудак! - рассмеялся Петр. - Жена в больнице, в родильном, а мне, понимаешь, посоветовали заниматься каким - нибудь делом! Каким - нибудь!... Чудные!... Досказывай...

Вон, оказывается, в чем загвоздка... Сам - то Петр уже две смены не появлялся на участке, он был занят своими домашними делами, а между тем в тридцать седьмой, в той самой, в которой Санька Лукин работает бригадиром, происходит следующее: точь - в - точь по условиям технической эксплуатации взяли пятую ленту, перенесли конвейер, пробили комплект, из выработанного пространства повырубали, повытаскивали порядочное количество стоек, а лава не садится да и только. Нужно к следующему циклу приступать, а вдруг она даванет всей своей силищей - и полетит комплект, механизмы, и кто его знает...

Для того, чтобы доложить обо всем этом, Лукин и вышел на - гора, а в лаве сейчас горный мастер.

- Понятно, - сказал задумчиво Петр, хотя ему было пока абсолютно ничего не понятно. Потом он мысленно проследил геологию бортовых пород, сопоставил ее с данными перспективной разведки и поднялся.

- Будем зачинать новый цикл? - глянул на него маленькими пытливыми глазками Лукин.

- Будем! - Петр упрямо тряхнул русым чубом, но, прежде чем покинуть кабинет, еще раз позвонил в больницу. Ему ответили, что все идет, как должно.

- Все идет, как должно... - Петр кивнул забойщику. - Значит, все правильно. Идем.

Да, лава вела себя отвратительно, можно было бы сказать больше - возмутительно: кровля подвисала и не желала садиться в положенное время, через положенное количество циклов.

- Будем шевелить! - решительно сказал Петр горному мастеру - человеку пожилому, опытному.

- Черт ее знает, Петр Степанович!... - Мастер сдвинул каску на затылок, подумал, передвинул ее на самые брови. - Я уже слушал, слушал, выстукивал ее, треклятую, то она будто молчит, то будто сама шевелиться начинает...

- А ну, тихо! - Петр вышел за комплект, присел у сохранившейся стойки и прислушался... Перед ним неотступно, как вчера вечером, стояло лицо Сони. Он заново слышал ее последнее слово перед больничной дверью: «Петр...»

- Кабель! Барана! - потребовал он. Мастер покачал головой, но распоряжение выполнил.

Всем этим Петр занялся не столько по должности, даже вопреки своей должности, а только потому, что ему сегодня необходимо было заняться вот таким неотложным и трудным делом. Он пробурил две скважины в кровле, где она казалась наиболее устойчивой, перебрался еще дальше вглубь выработки, примерился штангой к ровной плите песчаника, и тут его остановил грозный окрик сменного мастера: