- Выучишься, сынок, и забудешь про нас, стариков.
- Прикусил бы ты язык, Яким, - обрывает его мать, - а то он у тебя, как помело! Детьми нас бог не обидел, хлопцы тихие, смирные.
- Смирные, когда спят! - ворчливо отзывается отец.
Но я знаю, что он любит нас с Петром сурово - нежной любовью труженика - хлебороба. Помню, отправился я раз пасти коней из его бригады и на полном скаку свалился с лошади. Отец прибежал белый, как мел, и стоял надо мной молча. Потом я потерял сознание, а когда пришел в себя, он отвернулся, но я заметил, как по усам его покатилась слеза...
- Спасибо за ужин, старуха, - говорит он. - Завтра начинаем обкашивать возле Чубиного оврага. Там хлеба, как море, и комбайна не видно.
Выхожу во двор. Ночь звездная. Над степью повисла луна. Оседает поднятая за день пыль, остывает накаленная солнцем земля. От речки тянет свежестью. В лунном свете седеют луга. Из степи несутся запахи спелой ржи, жнивья; размеренно тарахтит комбайн, и шум его отдается гулким эхом над тихим плесом реки; где - то поют девчата, песня мягко звучит в ночном воздухе и уплывает в просторы полей и лугов.
Я долго стоял во дворе, а потом пошел на сеновал и лег спать. Старался ни о чем не думать, но мысли так и сновали в голове, наплывали волна за волною. Я чувствовал, что в мою душу ворвалось что - то новое, чего я раньше не замечал, ворвалось и сидит там, раздувает в сердце огонь, путает мысли и не дает спать, колотится в висках, шумно гонит по жилам кровь.
Слез с сена и снова вышел во двор. В зарослях крапивы зашевелилась птичка, вскрикнула тихо и нежно. Я знаю, это крапивянка; она кладет зеленые в черных точечках яички. Почему же я не замечал ее раньше?.. На тополе звонко шелестит листва и сверкает, как слюда. Не видел никогда я, чтобы так блестела листва... Иду дальше и замечаю, что ноги несут меня не туда, куда надо. Вглядываюсь в лунные пятна возле соседней хаты и вижу там Галю. Открываю калитку:
- Можно?
Она идет мне навстречу.
- Заходите, заходите, Омелько.
Чувствую, что нужно что - то сказать, но Галя опережает меня вопросами:
- Что вы делали эти дни?.. Почему не наведались?
Что ей ответить? Разве словами расскажешь, что я делал и что со мной делалось?
- Готовился к экзаменам, - говорю я.
- А я детей переписывала. Целый день ходила, вот только теперь вернулась. Ох, если бы вы знали, Омелько, какие забавные дети, как они чудно разговаривают! В один дом зашла, а они спрашивают меня, буду ли я с ними в школе играть. Я сказала, что буду. Только мне немного страшновато.
- Почему?
- Мне кажется, что я не сумею их учить.
- Сумеете. Это вначале кажется, что тяжело...
- Правда, Омелько?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.