- Видал? - спросил Шпиндлер. - Вот тебе медленное могущество жизни. Здесь каждый слой нарастал тысячи и тысячи лет, не то что у твоих сосен.

- Камень есть камень, - пробормотал Ваня. - Ты геолог, тебя это конечно интересует, но чего ты хочешь от меня? Чтобы я изложил тебе геологию александрийским стихом или ямбом?

- Нет, - язвительно ответил Шпиндлер. - Я хочу, чтобы ты написал стихи о божьей коровке. Камки эти могут мир перевернуть, а ты мне всю дорогу бубнишь о горлинках и стрекозах. Слепота! Глупая слепота, черт бы вас всех побрал, поэтов!

Шпиндлер яростно посмотрел на Ваню через круглые очки и стал похож на жирную птицу. Ваня засмеялся.

- Я юродивый, - ответил он и начал спускаться к озеру. - Я за рыбную ловлю и охоту лешему душу продам, а ты меня фаршируешь кембрием и девоном. Скучное это дело, дорогой товарищ.

Ночь почти не спали. Шпиндлер сидел у костра и читал, морщась, тоненькую книжку «Геологический очерк Минусинской котловины». Ваня готовился к утренней рыбной ловле, перебирал снасти, потом от нечего делать высыпал на газету червей и пересчитал их, - он все тревожился, что червей не хватит.

- Четыреста штук, - Ваня с сокрушением покачал головой.

Дед забеспокоился во сне.

- Не жадничай, - ответил Шпиндлер.

Спать не хотелось. На востоке не было еще никаких признаков рассвета, даже не зеленело небо. В заводях спросонок крякали утки. Звезды переливались, будто ветер перемывал их в черной ключевой воде. Шпиндлер закурил и посмотрел на Венеру. Казалось, что она летит сквозь заросли волчьих ягод и никак не может долететь до земли, до озера, до лесов и блеснуть над ними своим мертвым светом, похожим на сверкание инея.

- Неплохо, - пробормотал Шпиндлер и задумался.

- Ну, что ты там вычитал? - спросил Ваня. - Расскажи, дожидаться зари будет веселее.

- Эти книги я умею читать между строк, - Шпиндлер прислушался к плеску рыбы на озере. - Слыхал? Это щука ударила. Скучные здесь вещи написаны, Ваня. Вот слушай: «Каменноугольные залежи известны в нескольких местах Минусинской котловины. Самые мощные носят название абаканской мульды. Они имеют первостепенное экономическое значение. В юго - восточной части мульды известно 38 пластов общей мощностью в 40 метров. Угли жирные, с длинным пламенем».

- Читай между строк!

- Ну ладно. Ты знаешь, что происходит с углем? Нет? Происходит следующее: угольный пласт создавался миллионы лет, а мы его сжигаем в один день. Отсюда возникает паника. Возникает страх, что угля не хватит, хотя мировые запасы и переваливают за 8 миллиардов тонн. Поэтому каждый новый пласт угля отодвигает все дальше и дальше какой - то конец человеческой культуры, который сейчас уже чудится иным слабонервным людям. Лишняя тонна угля - это лишняя книжка хороших стихов, это тепло, свет, это вообще, если выразиться по - твоему, по - поэтическому, спрессованная в черном блестящем камне сила жизни, сила и богатство мыслей и ощущений нашей эпохи. Небось человек каменного века не мог расточать столько прекраснейших мыслей, как например Флобер или Верхарн, которого ты совсем зря не читаешь. Ну то - то! Все твое острое восприятие жизни от вековой культуры, от угля, от железной руды, от всяких таких марких и скучных вещей. Ты брось смеяться. Подкинь - ка лучше в костер. Сбил ты маня, я не о том говорю. Итак, угля мало, запасы его быстро иссякают. Но ты, Ваня, не пугайся. Химики додумались до того, чтобы превращать уголь в жидкое топливо, а в этом виде он дает эффект, как принято выражаться, во сто крат больший, и запасов угля хватит нам настолько, что даже трудно себе представить. Называется эта штука, такое превращение угля, гидрогенизацией.

Ваня молчал и слушал, как на мшарах, на сухих болотах, поросших мелколесьем, кричали встревоженные журавли.

- Совы им спать не дают, - догадался Шпиндлер. - Конечно все, что я тебе говорил, - это обрывки каких - то настоящих знаний. Ты поймешь мою главную мысль? Займись геологией. Она даст тебе точные образы. Ты пойми, что так называемые «полезные ископаемые», помноженные на нашу человеческую выдумку и научную мысль, и создают то, что называется культурой. Нигде так настойчиво не ищут этих богатств, как у нас, в СССР, и следовательно нигде нет такой тяги к культуре и таких величайших возможностей. Подумай об этом на рыбной ловле. Очень стоит. Я редко читаю журналы, но одно меня бесит - это вопли критиков против авантюрного романа. Какая бессмыслица! Поговори с участниками экспедиций, и ты узнаешь, что героизм неотделим от приключений. Не правда ли? Где - нибудь на Таймыре участники экспедиции съедают все до последней крошки, до фактории две недели ходьбы, и вот, чтобы не умереть с голоду, люди жуют стеариновые свечи. Потом их рвет. Потом они совершенно серьезно пишут в отчетах, что свечи оказались весьма противными на вкус. Но однако они едят свечи и упорно двигаются к цели. Так - то, брат. Напиши поэму о теологах. Перед тем, что они пережили, перед их упорством и остротой мысли бледнеет даже твоя поэтическая фантазия.

На востоке зарождалась заря. Она лилась к зениту потоками голубого света. Звезды растворялись в нем, становились все более далекими, как огни поездов, уходящих в туман. Дед проснулся и зевал, поскребывая грудь.

- Ну, дед, где же водяной? - спросил Шпиндлер. - Покажи, мы его базовом из двустволки.

Дед неопределенно махнул рукой:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.