Мы растолкали нашего пленника и устроили очную ставку. Матрос немного уже протрезвился и твердил, что он в первый раз видит «эту рожу в котелке».

- Сколько у тебя ограбили? - спросил Федор у «котелка». Тот назвал цифру и, обыскав тщательно матроса, мы нашли всю сумму полностью в подкладке его бушлата.

Обыскивающий протянул деньги «господину». Но раньше, чем мы успели повернуться, матрос вырвал деньги и стал рвать их на мелкие кусочки.

А «котелок» стоял с открытым ртом и смотрел, как его «кредитки» превратились в обрывки бумажек.

Ты думаешь, что Федор примерно наказал матроса. Нет. Он подошел к «господину в котелке» взял его за шиворот и, стянув ему ворот так, что у того посинело лицо, спросил:

- В каком банке деньги взял?

- В Русско-Азиатском, - прохрипел «господин».

«Броневик» размахнулся, дал хорошего подзатыльника, и обездоленный капиталист вылетел за дверь.

- Я не понимаю только одного, - сказал «Броневик», обращаясь к матросу, - зачем ты взламывал киоск?

- Буржуйские газеты жечь. Заместо Центропечати.

- Ну, а теперь проваливай и больше не попадайся к нам.

Матрос забрал свой «кольт», австрийский штык и «был таков».

А Федор подвел итог: «Парень пьет не для того, чтобы напиться, а чтобы бутылки были пустые».

Когда я позже поразмыслил над этим инцидентом, я понял: матросу не столь важно было присвоить себе эти деньги «буржуйские», как отнять их у буржуя. А делал он это потому, что считал, что «каждый сам себе и Центропечать, и Госбанк». Федор полагал, что важнее набить шею буржую, который в момент перехода власти постарался вынуть деньги из банка, чем проучить пьяного матроса, с которым дело еще может быть обойдется.

Еще через полгода, когда к нам гордо опять пришли белые, они убили одного нашего комсомольца. Я отправился в морг искать его труп. И тут мне снова пришлось встретиться с тем матросом. Он лежал на каменном полу, широко раскинув руки с застывшим неподвижным лицом, на котором запеклись сгустки крови. Он был одним из многих, погибших при защите города.

Федора, «Броневика», я больше не видел. Но я знаю, что он повешен колчаковцами где - то на Урале, кажется на Ижевском заводе, на переплете заводских ворот.

«Господин в котелке»... Ну, это уже не важно. Я расскажу тебе о втором случае.

Дело Вукуревича

Это происходило уже гораздо позднее: в марте 1920 года в одном из городов Крыма, который тогда, как ты знаешь, находился под властью генерала Врангеля.

Я с моим другом Станиславом, который работал на кожевенном заводе «Луч», руководили тогда подпольной боевой комсомольской дружиной и работали в партийной «контр - разведке».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.