Пятым в бригаде работал Карпенко, угрюмый и хмурый мужчина. Он слыл хорошим ударником. Работал он молча, сосредоточенно, не оглядываясь, не отрывая сумрачных глаз от резца. Гнал он здорово, на удивление всему цеху. Казалось, ничто другое в мире, кроме количества отработанных деталей, не интересовало его. Вот он стоит, третий от Басова, опустив к станку сердитое и злое лицо, как будто тот его кровно и тяжело обидел.

Басов страшно удивлен, когда Карпенко оборачивается и подходит к нему.

- Слышь, Басов, - говорит он тихо, - ты в вашем там комсомоле состоишь, так объясни, пожалуйста. Чего - то мне непонятно.

'И не повышая голоса, Карпенко говорит о том, что по его мнению переход бригады на хозрасчет это не пролетарское дело. До сих пор вот он сам работал как ударник, он знал, что есть норма и ее надо выполнить, даже перевыполнить. Но хозяйствовать, заботиться обо всем самому, за все самому отвечать. Это что же выходит? Они там наверху сидят, денежки получают, а мы тут и нормы должны перевыполнять, и еще обо всем другом сами заботиться. Выходит, что он как арендатор работает, за все сам отвечает, а те, наверху, чужими руками жар загребают. Какая же это рабочая власть, и что он, Басов, думает обо всем?

- Ты неправ, Карпенко, ты... ты, понимаешь, надо выполнять промфинплан, усилить производительность труда...

Басов еще что - то говорит, но выходит ужасно вяло и неубедительно. Он говорит заголовками газет и вскоре, убедившись в этом, комкает разговор. Карпенко, ядовито покачав головой, отходит.

- Как однако много общего в его словах с разговором Андреева?

И змеи сомнения снова поднимают возню в голове Басова.

В цеху скандал. Карпенко отказался работать в хозрасчетной бригаде.

- Я и так ударник. Какого лешего! Я свою норму сделаю и еще сверх. А отвечать за все я не согласен. Это пускай администрация отвечает, директора...

- Но ведь ты заключил договор, ты ведь хозяин своего станка, почему ты не хочешь отвечать за него?

- Какого я лешего хозяин! Что, я станком по - своему распорядиться могу? Это - как требовать с меня, так я хозяин, а как деньги платить - так служащий. Нет! Пускай директор отвечает, а я и так ударник...

И снова Басов ощущает в его словах что - то знакомое, уже слышанное однажды. Ах да! Сейчас слова Карпенко удивительно похожи на то, что говорил Субботин. Умные и, казалось, неоспоримые слова бухгалтера поворачиваются другой стороной и становятся подозрительно понятными.

Что же это такое? Вчера Карпенко ругался, и слова его почти совпадали с мыслями Андреева, сегодня он кричит о том же самом, но сейчас это похоже уже на Субботина. Как это может быть?

События разворачиваются. Кое - кто в цехе вполголоса поддакивает Карпенко. Кое - кто начинает ворчать себе под нос:

- Ударники мы - и хватит, - а то, подумаешь, хозрасчет! Знаем мы! Ежели что, на нас потом всю вину свалят.

Ворчание это, как липкая патока, ползет по цеху и ноги временами вязнут в ней.

Бригада Сергеева упорно и молча работает. Карпенко уже нет в ней. Наконец, кончается первая пятидневка со дня перехода на хозрасчет. В планово - экономическом отделе подсчитывают итоги и проверяют выполнение договора.

Бригада ходит взволнованная и напряженная. Сергеев нервно щиплет утопическую бородку. Трофимов и Ещенко нетерпеливо ерзают топчась у станков. Они сейчас там, в плановом. Басов даже забывает о всех своих сомнениях.

В обеденный перерыв Сергеев уходит в плановый. Через несколько минут к Басову подходит мастер Агафонов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.