Ее условия

И не могла найти ответа.

Потом ее мучил вопрос: неужели человек, так сильно ее любивший, мог почувствовать к ней такую ненависть, чтобы решиться лишить ее жизни? А, ведь, не подоспей вовремя этот сторож, она бы утонула. И неужели у него и сейчас, если бы он ее встретил, оказалась бы только одна ненависть?

Она не могла отдать себе отчета в том, что она чувствовала сейчас, но ясно было только одно, что у нее не было ни малейшей ненависти к Виктору. Она искала ее в себе и не находила. Ее больше всего интересовал вопрос, где он сейчас и что с ним?

И когда ей приходила мысль о том, что он сейчас, наверное, в Москве, она испытывала такое волнение, какое испытывает человек, приехавший после многолетних скитаний в свой родной город, где есть близкие ему люди, которые уверены в его гибели. И они не подозревают, что он здесь, около них.

Она даже один раз ходила к его дому, надеясь увидеть Виктора, но не увидела, а зайти и спросить, здесь ли он, она не нашла в себе силы. И какой смысл был бы в этой встрече - после их страшного последнего свидания?

Это - не близкий человек, который бы рад был ее избавлению. Ее появление только испугает его, как испугало бы появление привидения, а потом вызовет в нем новую волну ненависти.

А видеть хоть еще раз в жизни такой взгляд безумной ненависти, который был у него, когда он отрывал от своих рукавов ее цепляющиеся руки, - это было слишком страшно.

Ей даже не нужно было говорить с ним и видеться, ей нужно было только взглянуть на него, как если бы человек после своей смерти хотел взглянуть на землю и увидеть, что делают и как живут оставшиеся жить люди, имевшие близкое к нему отношение.

Найдет ли он на их лицах хоть что - нибудь, имеющее отношение к его вечному отсутствию? Или они, проводив до могилы его труп, вошли в обычный круговорот жизни, как будто его никогда не было?

И как, в сущности, страшно это забвение. Тебя любят, о тебе заботятся, близкая душа печалится, когда ты уезжаешь, и плачет от радости, когда ты возвращаешься. И вдруг смерть... Взрыв неутешного горя. Желание броситься за тобой в могилу и похоронить себя рядом с тобой. А потом твой неутешный друг возвращается домой, по настоянию родных подкрепляет себя пищей. На другой день он делает это уже без настояния родных. А потом факт твоего несуществования становится привычным фактом. И если о нем еще помнят и даже скорбят, то все - таки какая - нибудь нечаянно разбитая чашка вытесняет на мгновение полностью мысль о тебе.

Живой человек постоянно обязывает себя любить тем, что напоминает о себе. О нем неудобно забывать, потому что он заметит это и обидится. А мертвый более снисходителен.

Лена при этих мыслях вдруг чувствовала жуткий холод вечного человеческого одиночества, от которого не может спасти ничто. В самом деле, если на другой день после смерти любимого человека разбившаяся чашка может хоть на одно мгновение вытеснить память о нем, то что же есть прочного на земле?

У нее было такое чувство, как будто она уже умерла, а потом опять вернулась, и оказалось, что никто по ней не тосковал. Знакомые обычно, спокойно и равнодушно, раскланивались с ней. Если бы она действительно погибла, то самое большее, на что она могла рассчитывать, это на то, что знакомые сказали бы:

- Как досадно: такая интересная девушка и погибла.

А через минуту заговорили бы о том, куда лучше ехать на лето.

Она как бы краем глаза взглянула из небытия на жизнь и не нашла ни одной близкой души в этом мире, которая сохранила бы память о ней.

Этот взгляд, взгляд после смерти на землю, дал ей новое познание, и это познание обвеяло ее холодом бесконечного одиночества и своей ненужности ни для кого.

Когда же она встретилась с Виктором, она ничего не успела ощутить, кроме безумного волнения. И только когда она уже потеряла его из виду, она отдала себе отчет в том, что не заметила даже выражения его лица.

VII

После этой встречи Виктор каждый день приходил к ее дому и смотрел на ее окно, выстаивая по несколько часов. Один раз он видел, как занавеска на ее окне заколебалась, как будто чья - то рука хотела открыть окно, но по - чему - то остановилась...