Капитан Целинский мне шепнул:

- Возьмите! Доставьте хозяину удовольствие.

Я взял табуретку за ножку, табуретка как приросла к полу, тяжесть неимоверная. Я в недоумении пробормотал:

- Что такое?

Чохов в восторге хохотал. Остальные улыбались. Бакшеев стал мне объяснять:

- Это, вы думаете, чёрное дерево? Не чёрное, а – железное. Ему цены нет. Ни топор, ни рубанок его не берут, только пила и рашпиль. Клей не клеит, всё собрано на шурупах. Штучка, я вам доложу, замечательная, достойная музея.

Чохов сказал:

- Проведите-ка ногтем по полировке. Ну, проведите же, я вас очень прошу. Покрепче нажимайте, не бойтесь. Видите, никакого следа, ха-ха-ха!... Я вам одну такую табуреточку на пароход пришлю в подарок.

Пошли дальше. Комната в индусском стиле. Над огромным камином арка лестничными ступенями, и на каждой ступени по статуе Будды различных размеров. Чохов указал на статую средних размеров и лукаво попросил:

- Возьмите-ка в руки. Я засмеялся:

- Опять в руки? Сзади шептали:

- Возьмите! Возьмите!

Неужели тот же фокус? Взял в руки - Опять «как приросла». Из чистого золота статуя, около трёх пудов весом. Чохов сиял.

Повёл дальше. Мало разнообразной оказалась чоховская Шехеразада. Ничего. что бы затронуло и взволновало душу. Всё должно было изумлять лишь своей дороговизной, тяжестью, редкостностью. Мы откровенно зевали.

Кончив осмотр, пили чай с чоховских плантаций, с индусскими печеньями и мартелевским коньяком. Разговоры совершенно истощились.

Мы сказали, что нам пора. Чохов оживился, позвонил. С почётом проводил по кареты. Опять стояли длиннобородые индусы с факелами. Карета весело ринулась прочь.

Ночью я лежал у себя в каюте. Было томище жарко, хотя я перед сном принял холодный душ. Я тогда не знал, что в подобных случаях нужно брать душ горячий. сколько можно вытерпеть. Иллюминаторы каюты были открыты. Электрические огни города, отражаясь в воде, серебряными зайчиками прыгали по потолку каюты. На пароходе грузили уголь, гремели лебёдки. кричали и ругались матросы. Тело противно липло.

Конечно, всё-таки честь ему, что он не пьянствует с утра до утра, что не поливает шампанским дорожек сада. Медленно наваливалась тяжёлая дремота. Вот сидит он сейчас у себя на даче с русскими петушками под тропическими пальмами. Чёрная табуретка давит тяжестью пол, золотой Будда двусмысленно улыбается над камином. Самодовольно улыбается хозяин, вспоминая изумление юного врача. Потом лениво встаёт, отправляется наверх к любовнице, и без подъёма, без порыва, получает от неё полагающуюся ему дань притворной страсти. Как скучно быть богатым!... Как скучно!

Через десять лет Чохов покончил с собой: увлёкся биржевой игрой и совершенно разорился. Был он так богат - зачем ему нужна была игра? Должно быть, искал в ней того же, чего тщетно искал в чёрных табуретках и золотых буддах.

Миллионерша и дочь

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.