Восстание

Ковалло посмотрел на часы.

- Зигмунд, пора!

Раевский надел шапку.

- Да, друзья, - громко оказал он, - лучше два раза подумать и вовремя уйти, чем потом бежать...

Никто даже не шевельнулся.

Раевский внимательно осмотрел своих соратников от сапог до головы. Видно, что большинство из них не было на фронте. Ружья держат магазинными коробками к себе, ремень так натянут, что руки не продернешь. Но по лицам видно: будут биться!... Вот хотя бы этот курносый парнишка в кепке, нахлобученной на самые уши, винтовку прижал к себе, словно девушку. Глаза серьезные, но наивно, по - детски оттопыренные губы выдают его семнадцать лет...

Сзади худой рабочий в кожаной фуражке ответил за всех:

- Передумывать нам незачем. Те, у кого гайка слаба, дома остались... А кто сюда пришел, так не для того, чтобы назад ворочаться.

- Значит, за бегство - расстрел? - посмотрел на него Раевский. - Бежать - то некуда!

- Передайте, друзья, остальным во дворе и всем наше решение. Командиром областной комитет назначил меня. А вы возьмите двух помощников, - сказал Раевский.

- Чобот!

- Степовый!

- Больше никого?

- Нет!

- Тогда выступаем. Те, у кого есть патроны, двигаются впереди. Захватим склад, оттуда - в поселок, а затем - на тюрьму. Каждый десяток знает своего командира?

- Еще бы!

- Знаем!...

Город спал.

Вдруг сквозь шелест дождя и журчанье воды донесся короткий хлопок. А через несколько мгновений словно кто - то швырнул горсть камней на железную крышу.

Какой - то беспокойный сторож заходил по поселку. Будил людей своей колотушкой, стучал в ставни, поднимал всех на ноги. Заговорили немые, безлюдные улицы. Засверкали огоньки. Залетали шмели, хотя уже шел декабрь. Людей не было видно, но их было слышно. Слишком громко заговорили они! На что уж крепко спал капрал Кобыльский, но и его разбудили - эти разговоры. Он выскочил из штаба в одних штанах, босой... Тут тебе не до сапог и шинели - дай бог унести ноги...