НАХОДЯСЬ на переправе, Чапаев каждые десять минут сносился телефоном то с Еланем, то с командирами полков. Чапаев все время и всегда точно знал обстановку, складывавшуюся за рекой. Неизменно справлялся о настроении полков, об активности неприятеля, силе его сопротивления, о примерном количестве артиллерии, о том, много ли офицеров, что за состав войск вообще, - все его занимало, все он взвешивал, все учитывал. Смутили его на время неприятельские аэропланы, но и тут не растерянность, а злоба охватила: у наших летчиков не было бензина. Пришлось всю работу на берегу проводить под разрывами аэропланных бомб, под пулеметным обстрелом с аэропланов... Скоро орудийным огнем заставили неприятельских летчиков подняться выше, но улететь они не улетели. Этот обстрел с аэропланов нанес немало вреда. Во время стрельбы ранило и Чапаева: пуля пробила ему голову, но застряла в кости... Ее вынимали - шесть раз срывалась... Сидел. Молчал. Без звука переносил мученье. Забинтовали, увезли Чапаева в Авдонь - местечко верстах в 20 - ти от Уфы. Это было к вечеру 8 - го, а на утро - 9 – го 2) - было назначено наступление...

Поздно вечером к Еланю привели перебежчика - рабочего. Он уверял, что утром рано пойдут в атаку два офицерских батальона и Каппелевский полк; они пойдут на пугачевцев, чтобы, пробив здесь брешь, отрезать остальные полки и, окружив, уничтожить, при поддержке других своих частей, остановившихся севернее. Рабочий клялся, что сам он с Уфимского завода, что сочувствует Советской власти и перебежал, рискуя жизнью, исключительно с намерением предупредить своих красных товарищей о грозящей опасности. Сведения получил он совершенно случайно, работая в том доме, где происходило совещание. И верили ему - и не верили. На всякий случай свое наступление Елань отсрочил на целый час. Усилил дозоры. Приготовились встретить десятками пулеметов. Рабочего взяли под стражу.

Мучительно долго тянулась ночь. В эту ночь из командиров почти никто не спал, несмотря на крайнюю усталость за минувший страдный день. Все были оповещены о том, что рассказал рабочий. Все готовы были встретить врага. И вот подошло время...

Черными колоннами, тихо - тихо, без человеческого голоса, без лязга оружия шли в наступление офицерские батальоны с Каппелевским полком... Они раскинулись по полю и охватывали разом огромную площадь. Была, видимо мысль - молча подойти вплотную к измученным сонным цепям и внезапным ударом переколоть, перестрелять, поднять панику, уничтожить...

Эта встреча была ужасна... Батальоны подпустили вплотную, и разом, по команде рявкнули десятки готовых пулеметов... Заработали, закосили... Положили ряды за рядами... Повскакали бойцы из окопов, маленьких ямок, рванулись вперед. Цепями лежали скошенные офицерские батальоны, мчались в панике каппелевцы - их преследовали несколько верст... Этот неожиданный успех окрылил полки самыми радужными надеждами.

Рабочий был освобожден и с почестями отправлен в дивизию, из дивизии, кажется, в армию...

Разъехавшись с Чапаевым, Федор с несколькими товарищами поехал в ту сторону, где расположена была бригада Попова. Попов остановился на крошечном полустанке верстах в двух - трех от берега. Происходило как раз совещание командиров: выискивали лучший способ переправиться на тот берег... Порешили переправку ставить в полнейшую зависимость от продвижения двух других бригад, и не поддаваться ни на какие соблазны - броситься, положим, через мост, относительно которого почти общее было мнение, что он подготовлен к взрыву.

1) Федор – это сам Фурманов, бывший в описываемое время комиссаром Чапаевской дивизии.

2) Июнь 1919 года.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.