- Это мы и будем с ней тут табары растабаривать! У нас еще вопросов сколько, а мы перед ней на коленках стоять будем, упрашивать! Она вон нос от политграмоты воротит!

Пришлось взяться Головастикову.

'«Чтой - то вы ребята, - ни красы от вас ни радости! Похоже, - одним ключом все гайки отвинчиваете! Ко всякому делу нужен свой подход. Вот Маруська пришла к вам в комсомол, как ребенок в незнакомое место идет. Ребенку кажется, что дадут шоколадку, вот он и идет... А ему там заместо шоколадки - порцию касторового масла. С Голубиной нужно поступить, как с ребенком: не шоколадку дать, конечно, а разъяснить. Может она не из комсомола желает выйти, а только с нашей ячейкой не сработалась...

- Офсайд! - заорал в углу Капустин и шлепнул таракана.

Но Голубина уперлась:

- Нет, из комсомола желаю выйти. Если комсомольцы придираются, что замуж в шестнадцать лет нельзя, то с комсомолом не желаю иметь ничего общего.

Тут на Голубину начали кричать: оказалось, что и с пионерами работает плохо, и в ленинском уголке проявляет себя только командуя, а не работая, и на дежурствах два раза не была...

Зыкова начала шубу рвать:

- Это мы и будем с ней тут... Да исключить ее ко всем свиньям, как идеологически прогнивший элемент!! На кой она нам шут... шмуляга всякая...

Зыкову осадил председатель, Головастик пытался опять заступиться, но Голубина объявила, что ей все равно: сама уйдет, или исключат. Тут ее единогласно постановили исключить.

По пятому вопросу выступил докладчиком Капустин:

- Есть у них там дед такой - ну - у, вроде подрядчика, что ли. Они его называют водитель. Так вот, что этот водитель скажет, то и делают. Об религии и слушать не хотят. Если про веру заведешь разговор, сейчас вопрос: - А ты во что веруешь? - Скажешь: ни во что, - так они не верят. «Нет, ты, говорят, суку молишься». - Как это так я суку молюсь? - А кто - ж ты, говорят, как не сукомолец?

Выждав дружный залп хохота, Капустин оглядел комнату, красные платки, кепки на затылках:

- Какому же это я суку молюсь? Отвечают: - «А вот, который красной тряпицей помечен, над воротами у вас висит. Он у вас заместо иконы». Поди, поговори с ним. А бога говорят вашего - звать Карла - Марля, и усы у него крашеные, и ему повсеместно велено каменных идолов ставить, и тех идолов крестьянской кровью поить...

- Ну так вот, - заключил Капустин - так оставлять нельзя. Они, староверцы эти, еще только с месяц работают, потом уплывут в свои леса, а ячейке - позор: ничего не сумела сделать за все лето. Об антирелигиозной пропаганде нечего и думать. Нужно подойти с другой какой - то совершенно стороны. Попытаться найти с ними общий язык. И я, и Афанасьев, мы пытались, и ничего не выходит, ребята. А кроме того, водитель этот еще ихний. Нас теперь считают за антихристов, от нас толку - шиш с маслом.

Вот тут и взвился Головастик; ребята насторожились с веселым любопытством.

- И опять все «не то! И опять от вас ни красы ни радости, ребята! И опять тем же ключом новую гайку! Черти! Нужно искать увязку, а не припирать с готовой. Кой это вас чччерт дернул выезжать с антирелигиозностью. Абригенты вы все, я вам скажу...

А как же раньше - то, Головастик?... - заикнулись в рядах.

- Раньше, позже, мыло - дрожжи!... Надо понять, что в работе ничего вечного, затверделого быть не может. И это Капустин приходит, и это Капустин трясет портками, а ему, конечно, в ответ про бога и прочее! Хорошо еще, что по шее не наломали. Право, черти! Я сам раньше плотником был, я знаю...

- Но что же нам со староверцами - то делать? - спросил Капустин.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.