- Ты что, чудной... Чего покажешь - то?
- Иди, иди.
Пошли молча по опавшему шуршащему листу, тихим предзимним лесом. Ну, конечно, раньше человек рождался в лесу. Это потому, что в лесу всякий чувствует себя дома. И тогда у всех людей был одинаковый лесной язык.
- Здесь, - сказал Пашка, разгребая кучу листьев. На земле, под листьями, обнаружилась высокая, с черной оплывшей шляпкой, ножка гриба. - Вот.
- Чтой - то? - недоуменно и даже со страхом спросила девушка. - Гриб гнилой?
- Он не гнило - ой! - убежденно протянул Пашка в ответ. - Он - семенной! И тотчас, торопясь находить нужные слова, горячась доказать свою правоту и оттого еще больше запинаясь, Пашка:
- Они, грибы - то... их никто не знает, как разводить... А в книжке, слушь - ка, так и написано: национальное богатство... это наше, стало - быть, Эс - Эс - Эр... А это я, слушь - ка... решил: поверку, стал - быть... ннну, контроль, как сказать. Нннну, вроде как от матери дети родятся... рождаются грыбы, стал - быть, от старо - го... или не рождаются.
- И что же: рождаются? - странно - высоким: голосом спросила девушка.
- Ннне знаю. Все лето опыты делал, так... ни до чего и не... да ты что?
Простым, мудрым, как рост леса, и радостным движением девушка стремительно обвила Пашкину шею руками. И, задыхаясь от волнующего смеха:
- Так ты... значит, тут грибы растил! Это и есть секрет? Ах, ты, чудной мой! Ах ты, глупый! А я то думала... что он мне показать хочет. Ах ты...
И запнулась, покраснела, замолчала, словно; устыдясь себя самой; руки убрала, отодвинулась подальше, отвернулась.
- Что - ж ты, слушь - ка? - с тревогой спросил Пашка - и взял девушку за руку. Гань, а Гань... Ганечка... Я ведь, давно тебе сказать хотел... да все как - то так... не говорил... А Гань?
- Не девушка я... Изнасильничали меня... еще в двадцать первом годе... Куда я тебе... такая.
- Гань, Ганечка, да ведь я знаю, словно обрадовавшись, заторопился Пашка. Ничего... Я, ведь, знаю... Слышь - ка, Гань... Ты мне... Как цвет - резеда.
Но девушка, согнув колени, тихо села на землю и закрыла лицо руками, плечи ее заходили; глухие рыдания сотрясали ее стан. Паш - ка хлопнул себя по бедрам, оглянулся, словно призывая на помощь, потом опустился рядом с девушкой.
- Не плачь, Гань, А? Ганечка! - упрашивал он ее тихо и настойчиво. А? Право - слово, слушь - ка... не плачь. Ну, что такого?
- А то, что зараженная я, - с внезапной злобой ответила девушка, отняв руки от мокрого лица. Заразили меня. Не только что изнасильничали, а еще и заразили! Ну? Куда я тебе... такая?
Она встала, отряхнула подол и пошла. Пашка сидел на земле, глядя ей вслед. Потом вскочил, и гигантскими своими шагами догнал девушку в голом осиннике.
- Что тебе? - остановилась, закрыла глаза.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
В изображении художественной литературы