— Ковалев, парашютист идет на вас спиной!

— Тяну правые лямки. — Ковалев зависает на стропах и изо всей силы тянет лямки, имитируя свой маневр в воздухе, исключающий схождение куполов.

Гвардии майор Якоб, замкомбата по парашютно-десантной подготовке удовлетворенно кивает.

— Так-с! — Майор прохаживается перед тренажерами, одетый в черный рабочий комбинезон (в ином наряде мы его еще не видели), строгий, как всегда чем-то озабоченный. Он терпеть не может расхлябанности, беспорядка. До статочно Якобу увидеть малейшую не точность в экипировке десантника, укладке парашюта, он вскипает, как гейзер, вспоминая всех святых, самолично исправляет оплошность солдата, заставляет того дважды, а то и трижды сделать правильно. Потом, отвернувшись, суровый Якоб вдруг улыбнется, но как-то застенчиво, чтобы не дай бог кто-нибудь не заметил.

Майор останавливается, упирается грозным взглядом в Апанасенка.

— Апанасенок, обрыв купола...

Михаил крутит головой по сторонам, затем, опомнившись, хватается за укладку запасного парашюта, выпаливает:

— Открываем запасной.

— Медленно соображаем, рядовой Апанасенок, надо все делать быстрее. А вы считаете ворон...

— Апанасенок, парашютист идет на вас слева!..

Все это называется предпрыжковая подготовка. Сколько бы у десантника ни было прыжков, перед каждым новым десантированием он проходит предпрыжковую на тренажере. Это азбука парашютиста, которую он обязан вызубрить и помнить, как таблицу умножения, как собственные имя и фамилию. В небе раздумывать некогда, при любой чрезвычайной ситуации парашютист, чтобы избежать катастрофы, должен воспользоваться заложенной в его сознание готовой формулой безопасности. Прыгают с учебной целью, как правило, с 800 метров Тело в свободном падении достигает земли с этой высоты за 17 секунд. 17 секунд на все про все.

Помню, как на давних уже учениях, где в небе было тесно от куполов (десантировался целый полк), сошлись вместе парашюты двух солдат. Один купол погас, сержант, который летел под ним, запутался в стропах. У него даже не было возможности воспользоваться запасным парашютом. Но его товарищ, летевший рядом, прижал сержанта к себе. Они приземлялись много быстрее, чем другие, ведь купол нес двойную тяжесть. Но они приземлялись, а не падали! И остались оба живы и невредимы, потому что один из них действовал не только мужественно, но и единственно правильно в той ситуации.

На предпрыжковой подготовке отрабатывают именно такие, единственно правильные, действия в самых непредвиденных обстоятельствах.

Вообще тренажер — штука малоприятная. Под длинной стальной осью подвешены кольца, от которых спускаются по четыре лямки. В полном десантном снаряжении парашютист всходит на узкие железные мостки и цепляет себя к лямкам. Ноги едва касаются опоры, а то и вовсе провисают в пространстве. Офицер командует вводные — парашютист, сообразно с ними, имитирует свои действия в воздухе. За два часа тренировки тело изноется от врезающихся в него лямок, спина взмокнет под полновесной укладкой, ноги затекут. А майор неумолим.

— Стропа перехлестнула купол, раскрытие неполное...

И все-таки тренажер — это цветочки. Ягодки — пятидесятиметровая парашютная вышка. Стоит она с краю тренировочного городка, и нет в полку человека, который, проходя мимо, поминал бы ее в душе добрым словом. Нет. рассудком, конечно, все понимают, что вышка придумана кем-то во благо, что роль ее в подготовке парашютиста трудно переоценить, но любви эта мысль к ней не прибавляет. Бывалые десантники предпочитают трижды прыгнуть с самолета, чем один раз с вышки. Однако пройти ее необходимо каждому, особенно если пауза между прыжками значительна. Помню, когда мы шли к вышке, Андрей Наумов, уж на что всегда сдержанный, и тот высказался на ее счет не очень лестно.

— Почему, — спрашиваю его, — десантники не любят прыгать с вышки?

— Все очень просто. Когда идешь в люк самолета, земля где-то далеко внизу, у тебя два парашюта. И время для решения в любой ситуации. А с вышки земля кажется настолько близкой, что непроизвольно срабатывает чувство самосохранения. И хотя купол вот он, уже раскрыт, даже кольцо рвать не надо, все равно приятного мало. Да и рывок строп с вышки ощутимее. Правда, есть и свой плюс: пройдешь тренажер — в небе ориентироваться легче.

Потом я вместе с Наумовым (он прыгал первым) встал на край десантной площадки вышки. Действительно, земля — рукой подать, сверху просматривались даже малейшие неровности почвы и выражение лица майора Якоба.

Невозмутимее остальных держался Федор Филинов. Он спокойно подошел к импровизированной рампе, смерил взглядом расстояние до земли, причем на лице его не отразилось никаких чувств, отпрянул для короткого разбега и по сигналу выпускающего быстро шагнул вперед. Убежден, что спокойствие Федора — не напускное, он умеет владеть собой, в нем чувствуются внутренняя дисциплинированность, сила, строгость к себе. Мне кажется, что он раньше многих других из своего призыва осознал суть военной службы. Об этой сути можно рассуждать долго и красиво, а можно сказать просто и кратко: видеть себя не малюсеньким послушным винтиком армейского механизма (удобная философия для лодырей), а личностью, человеком в военной форме, который наравне с другими отвечает за прочность этого механизма. В армии тоже есть категории людей, которые ищут способы делать как можно меньше, сваливать ответственность на других. Для них служба — печальная неизбежность. Такие же, как Филинов, приходят в армию не отслуживать, не отбывать, а дело делать. Военное дело.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.