Взрыва он не слышал. Только что стоял на палубе и вдруг понял, что захлебывается в ледяной воде. Вынырнул и прямо над головой увидел неестественно задранную корму буксира. Гребной винт молотил лопастями воздух. «Так нельзя, – подумал Алексей, – двигатель вразнос пойдет... Неужели затопит котлы, ведь тогда...» Рвануло так, что у него заложило уши. Волна кипятка окатила Алексея...

Бывает, живет человек тихо и незаметно. Но вот случается нечто, и за какие-то часы и даже минуты он взрослеет. У Алексея Васильевича Степанова такое событие произошло 2 мая 1943 года.

В детстве он, как и многие мальчишки, считал, будто ему крупно не повезло: слишком поздно родился – в 1926 году. Белых бить не успел. И потом, когда началась война, ему опять говорили: не дорос. А парни чуть постарше брали в руки оружие. И драться ох как хотелось! Особенно, когда бои шли уже на улицах его родного Сталинграда и Алексей слышал канонаду днем и ночью. Правда, на буксире, где он после окончания ремесленного плавал кочегаром, стояли настоящие орудия, но и к ним его тоже не подпускали: зелен еще.

Команда «Сергея Лазо» в шутку называла долговязого паренька сыном полка. Знали, что сирота, жалели. Хотя легкой жизни не было тогда ни у кого. Да и эта жизнь могла оборваться в любой момент. Ночные рейсы. Мертвенный свет висящих в воздухе ракет. Кипящая от близких разрывов вода. Забитая ранеными палуба. В Сталинград «Лазо» возил боеприпасы. Одного попадания в опасный груз хватило бы, чтобы буксир разлетелся в щепки.

Потом уже, много лет спустя, сын достал книжку про волжскую флотилию в годы войны. Читал и недоверчиво переспрашивал: «Пап, и ты там плавал?» «Да». «И тонул?». «И тонул». «Я тоже в моряки пойду!»

Недавно Степанов-младший закончил мореходку. Дома бывает редко. А письма писать молодежь обычно не любит. «Вот у нас вместо писем», – Алексей Васильевич кивает на стены квартиры, где развешаны исполненные рукой юного штурмана летящие над волнами фрегаты и бриги.

...Закопченный «Сергей Лазо» совсем не походил на эти нарядные парусники. Но Алексею и его товарищам буксир был домом родным. И не в переносном, а в самом прямом смысле слова: их дома в Сталинграде давно были разрушены. Весну сорок третьего команда встречала, как праздник. Фашистов отогнали, и город снова наш. Правда, это одни развалины, но мы все отстроим заново, такой город построим... Алексею казалось, что, может, и войне-то скоро конец. И больше никогда не надо будет помогать матросам отдраивать с палубы запекшиеся бурые пятна крови... Второго мая вахта у Алексея начиналась ровно в восемнадцать ноль-ноль. Уже и склянки пробили, а с палубы уходить не хотелось. Чтобы протянуть еще хотя бы минуту, он пошел на корму к питьевому баку. Долго причмокивая, цедил холодную воду. Только поставил кружку – взрыв! Буксир наскочил на мину. Проходивший недалеко тральщик выловил из воды раненых и контуженых. Из двадцати членов экипажа уцелели семеро – те, кто находился на палубе. Машинная команда погибла вся целиком. Кроме Степанова.

– Как же ты уцелел? – спрашивал его потом на берегу строгий темноволосый майор. – Ты же в восемнадцать ноль-одну должен был находиться у котлов!

– Опоздал, – съеживаясь, ответил Алексей.

Алексей много размышлял о случившемся. Если по справедливости, то его, Алексея Степанова, место там, на волжском дне. Он чувствовал какую-то вину перед погибшими товарищами. Хотя, спустись он в машинное отделение вовремя, он все равно никого бы не спас, даже сменщика. Просто разделил бы участь всей машинной команды.

С тех пор, с мая сорок третьего, он всю жизнь боялся опоздать. Первые годы это было настоящим кошмаром. «Не опоздай, – постоянно твердил он себе. – Не опоздай, как тогда на буксире». Войны хватило и на его долю. Первую боевую медаль он получил на Дальнем Востоке. Участвовал в освобождении Маньчжурии. Не раз ходил в штыковые атаки, лез в самое пекло.

Война окончилась, менялась жизнь вокруг. Степанов оставался прежним – он боялся опоздать. Демобилизовывать их не спешили: время было тревожное. И вот в одной части, в одной казарме, койка к койке, жили теперь «салаги» – вчерашние школьники и бывалые бойцы, которые успели уже и с немцем повоевать и с японцем. Молодежь уважительно косилась на «старичков», начальство не слишком досаждало им напоминаниями о дисциплине. И молодые не роптали: такой был порядок. Для всех. Но не для Степанова. Он в наряды молодых за себя не гонял и в праздники медалями своими особо не бренчал. Вместе с «салагами» ходил в наряды и выбирал себе работенку потяжелей. «Чудит парень, – рассуждали солдаты, – авторитет наш подрывает: глядишь, и нас начнут гонять, как молодых». Кончилось тем, что старослужащие решили поговорить с Алексеем по душам. На всякий случай выбрали для этого местечко потемнее.

– Ты чего, друг, наперед батьки в пекло лезешь?! Первым везде хочешь быть! Тебе кто велел?

– Совесть велела, – спокойно ответил Алексей.

Другому бы такого ответа не простили: ишь ты, у тебя совесть, а у нас вместо нее бородавка выросла? Но то другому. А Степанов как-то так сказал, что весь воинственный пыл у «старичков» разом прошел. Видя, что вопросов к нему больше нет, Алексей вежливо отодвинул одного из солдат и пошел. Оставшиеся сконфуженно глядели ему вслед. «Может, ребята, у него кто-нибудь из родных погиб? – предположил один. – Ведь писем ему никто не шлет». Другой угрюмо поддержал: «Мы на него окрысились, а он, может, оттого на работе так стервенеет, что горе свое забыть хочет». Это было совсем близко к истине. Потом и на гражданке, за какую бы работу ни брался Алексей, все норовил потяжелее найти. Шел с заводской дружиной охранять порядок – опять чуть где шум, драки, лез первым. Не спеша, лицо к лицу подходил к разбушевавшемуся хулигану. И самые буйные сникали. Почему? Черт его знает! Действовало. Чувствовали не только силу, но главное – уверенность.

– Ты что, Леша, и не боишься их, что ли? – спрашивали товарищи по дружине.

– Боюсь, – пожимал плечами Степанов. – Как все.

– А чего же ты так на рожон?

– Как же еще-то?

Алексей и в самом деле уже не понимал, как можно по-другому. Только вот так – первым. Чтобы не опоздать! С годами это стало привычкой, второй натурой. Нет, первой. Таким пришел он в 1949 году на Волгоградский завод нефтяного машиностроения имени Петрова (теперь – производственное объединение «Волгограднефтемаш»). Возиться с «железками» привык еще в ремесленном, потом на буксире. Поэтому профессию слесаря освоил быстро. И снисхождения к своему малому стажу Степанов не терпел. Как-то мастер, раздавая задания, на минуту остановился перед новеньким:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.