Вода на весах экономики

– Примерно так. Эти запасы гарантируют устойчивую работу промышленности, речного транспорта, гидроэлектростанций. Они позволяют подавать воду на поля в наиболее оптимальное для вегетации растений время, почти независимо от того, на каком уровне находится в данный момент естественный сток рек.

Однако создание водохранилищ ведет и к отрицательным последствиям. Когда мы говорили о годовом расходе водных ресурсов страны, то, упомянув о промышленности, сельском хозяйстве и коммунально-бытовых нуждах, не сказали еще об одной его важной статье: 35 кубокилометров пресной воды в год мы теряем в результате испарений с поверхности водохранилищ. Это в полтора раза превышает объем хозяйственно-питьевого водоснабжения всех наших городов и поселков, это больше годового стока реки Дон. И мы вынуждены уплатить столь высокую цену за удобства, которые дают нам рукотворные моря.

При строительстве водохранилищ нередко затапливаются большие площади сельскохозяйственных угодий, переносятся населенные пункты. Это тоже стоит больших денег.

Зарегулировав плотинами сток многих рек, каскады ГЭС свели на нет весенние разливы в их поймах, служивших естественными нерестилищами одним породам рыб, эти же плотины пересекли пути к традиционным местам нереста другим, наиболее ценным породам. Этот ущерб могут восполнить рыбоводные заводы, что, разумеется, опять-таки требует затрат.

На крупных водохранилищах при сработке воды подмываются и разрушаются берега, меняется – отнюдь не всегда в лучшую сторону – микроклимат окружающей территории... Короче, при всей целесообразности эти сооружения приносят не только благо. Поэтому при их проектировании мы должны исходить из того, чтобы «плюсов» было больше, чем «минусов». При этом учитывать нужно не только сиюминутные интересы, но и отдаленную перспективу, интересы грядущих поколений, интересы всех отраслей народного хозяйства.

Но это лишь одна сторона вопроса. Мелиорация – дело тонкое, требующее не только затрат, но и знаний, опыта, добросовестного отношения, наконец. Некоторые считают, что после проведения мелиоративных работ земля сразу должна стать урожайной, а когда этого не происходит, они готовы отрицать всю преобразующую роль таких работ. Правда заключается в том, что в наших климатических условиях все виды интенсификации сельскохозяйственного производства – механизация, химизация, использование гербицидов, достижений селекции, семеноводства, рациональной организации работ – не могут в полной мере проявить себя без мелиорации угодий. В то же время сама она не дает должного эффекта без применения всех вышеперечисленных приемов интенсификации. В этом деле важен комплексный подход, ибо выпадение одного звена может свести на нет достижения остальных. Мелиорация, таким образом, не завершение, а лишь начало борьбы за высокий урожай. Думать и действовать по-другому – значит заранее обрекать на неудачу все дело.

– Мне кажется, сейчас самое время перейти от общего к частному, вернее, к частностям, конкретным «болевым точкам», которые вызывают наибольшие дискуссии. Может быть, начнем с болот?

– Не возражаем...

– В начале этого года в одной из центральных газет была опубликована статья видного советского ученого, в которой, в частности, говорилось, что в результате осушительных мелиорации болотных массивов Полесской низменности стало снижаться количество воды в Днепре. На протяжении последних шести лет ученые с тревогой отмечают и другие нежелательные последствия этих работ: нарушалась климато- и водорегулирующая роль Полесских болот, так как они потеряли свои аккумулирующие свойства, мелеет и пересыхает значительная часть малых рек, понижается уровень воды в озерах и водохранилищах, меняется гидрологический и гидрохимический состав воды. Из-за недостаточного количества водохранилищ и прудов, осушения торфяников понизился уровень залегания грунтовых вод в верховьях рек и одновременно повысился в низовьях, что привело к подтоплению больших территорий сельскохозяйственных угодий. Чрезмерный объем осушения и нерешенность различных организационных, технологических и экологических проблем не позволили достигнуть запланированной хозяйственной эффективности этих работ. В украинском Полесье из общей площади осушенных земель используется меньше половины, треть отведена под так называемое «естественное залужение»...

Такая вот невеселая картина. Вы согласны с ее автором?

– Абсолютно нет, ибо, рисуя ее, он повторяет традиционные ошибки при оценке климатической и гидрологической роли болот Полесской низменности, а также при объяснении сложных и неоднозначных процессов, связанных с мелиоративными работами в этом крае.

Однако, прежде чем рассказать о них, приведем любопытную цитату.

«А неурожай у нас оттого, что осушили Пинские болота», – как ни странно, так говорит словоохотливый Михаил Аверьянович, герой повести А. П. Чехова «Палата №6». Повесть написана 90 лет назад, в 1892 году, но фраза эта, согласитесь, звучит злободневно, так как в разных вариациях поныне повторяется на страницах газет и журналов, в киносценариях, в выступлениях на всевозможных совещаниях. Как-то на Международном конгрессе по торфу один из советских специалистов, опираясь на газетные публикации, попытался рассуждать о вреде осушения в СССР, за что получил достойную отповедь со стороны председательствующего – финского профессора Л. Хейкурайнена, который ссылался при этом на опыт Финляндии, ряда других стран и... научные труды русских и советских ученых, положенные в основу практической деятельности мелиораторов данных государств.

Откуда же появилось заблуждение о водорегулирующей роли болот и как оно попало в повесть великого русского писателя?

Первые крупные осушительные работы в России были начаты экспедицией под руководством генерала И. И. Жилинского в 1874 году в белорусском Полесье. Только в бывшей Пинской губернии было осушено (осушали, между прочим, очень экстенсивно, редкими и неглубокими канавами) два с половиной миллиона десятин лесных болот. Случившиеся в эти годы губительные засухи и обмеление рек неожиданным образом были связаны с начатыми осушительными работами. Было высказано мнение, что тучи, приносящие дожди в степи Украины, формируются в пинском Полесье, что осушение болот нарушило этот процесс, как, впрочем, способствовало и обмелению рек. Для подобных выводов нашлось и «научное» обоснование. В середине XIX века известный немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник, иностранный почетный член Петербургской Академии наук Александр Гумбольдт выдвинул теорию, согласно которой естественные болота подобно губке аккумулируют влагу и тем самым регулируют речной сток. Такой вывод основывался не на данных научных исследований, а на умозрительном представлении о роли болот, которое возникло по аналогии с ролью горных ледников и глетчеров – они действительно накапливают зимой водные запасы, а в летнее время при таянии льда отдают воду рекам.

Потребовалось почти три четверти века, чтобы трудами русских и советских ученых была окончательно доказана полная научная несостоятельность этой аналогии и дана правильная, обоснованная фактами оценка гидрологической роли болот.

Выдающиеся русские ученые А. И. Воейков, К. С. Веселовский и многие другие на основе экспериментальных данных доказали, что осушение болот не влияет отрицательно на климат, что под его воздействием атмосферные осадки не изменяются, а обмеление рек обусловлено не осушением болот, а потеплением климата и вырубкой леса.

Однако семена недоверия к мелиорации были посеяны, они нет-нет и давали всходы, вызывали дискуссии в самых различных кругах русского общества. В «Полной энциклопедии русского сельского хозяйства», изданной в 1902 году, например, говорится: «От времени до времени раздаются у нас в общей и специальной печати голоса, считающие осушение болот, в особенности же на такой огромной площади, как Полесье, вредным. Периодические засухи нашего юга и востока и обмеление Днепра ставят даже в зависимость от осушения Полесья. Взгляд этот, однако, не может быть признан справедливым, тем более, что осушение Полесья пока велось настолько неинтенсивно, что скорее именно теперь реки получают отсюда летом ту воду, которая раньше стояла над поверхностью болот и частью испарялась бесполезно для рек». В этом же году известный агроном-мелиоратор В. А. Остафьев писал: «К сожалению, осушение болот тормозится у нас господствующим крайне невежественным взглядом, что с осушением болот-де происходит сухость климата».

Большой вклад в научное разрешение этой проблемы внес выдающийся русский гидролог Е. В. Оппоков, который в ряде фундаментальных трудов уже в 1903 – 1909 годах пришел к выводу, что точка зрения А. Гумбольдта о положительной роли болот в питании рек не подтверждается. Более того, он убедительно доказал, что вследствие высокой водоудерживающей способности болота не только не отдают рекам ни капли воды летом, но, наоборот, нередко уменьшают их водное питание, перехватывая и удерживая – как губка – потоки поверхностных и грунтовых вод, устремленных к рекам. Только устройством осушительных каналов можно взять воду из болота и направить ее в реки. Охрана же болот не только не приносит пользы, а скорее вредна для рек. Кстати, почти через 60 лет к этому же выводу пришли и американские исследователи Н. И. Миллер и Е. Г. Трентон, которые показали, что болото уменьшает сток, а на испарение летом расходует даже запасы подземных вод.

Любопытно, что пока в России шли горячие дискуссии по этому поводу, на родине А. Гумбольдта, в Германии, проводилось широкое и успешное осушение болот, отчего реки там не только не перестали существовать, но стали даже лучше и полноводнее. Исследовавший этот опыт русский ученый В. Фесенков писал в 1914 году: «...и у нас давно уже пора похоронить окончательно этот старый предрассудок о питании рек болотами».