Конфликт

– Скажи только одно, – услышала я мокрый старый голос. – Это ты подговорила их пойти в роно?

Я растерянно выпрямилась. В роно?

– Кто ходил в роно? Ребята? Как вы сказали – «всех сорок подговорила»? Что ребята делали в роно? Что они в роно натворили? – испуганно спрашивала я, ничего не понимая.

– Мне приказали дать тебе твой класс. Но, – Анастасия Григорьевна снова налилась бурой краской, снова закричала: – но ты будешь вести всего лишь два урока из девяти, только литературу! Русский я тебе не дам! Так я и в роно заявила – образования нет, ты не справишься с русским! Я тебе все испорчу, все, ты у меня попляшешь. Что ты сделаешь за два часа в неделю? Ни-че-го!

Страх пополз по мне холодом: глаза ребят уже казнили меня равнодушием: в самом деле, что я успею дать им за два часа в неделю? Рассказ прочитать – нужно час. Поговорить о нем – нужно минимум два урока. Сочинение написать – нужно два урока. Страх сковал меня холодной кожей.

С мольбой я склонилась к Анастасии Григорьевне, спросила:

– Как же... – замолчала.

Ангина сидела в кресле откинувшись, на бледном, еще не просохшем лице торжествовали ненависть и злорадство.

Страх мой тут же растворился в ее ненависти и злорадстве, жалость к ней, сострадание, симпатия умерли. И я снова была свободна от Ангины. Почти равнодушно я поинтересовалась:

– А что они там устроили?

Раздельно, тихо, вкладывая всю сотрясающую ее ненависть, словно наслаждаясь ею, она сказала:

– Явились к девяти утра, потребовали самого главного и объяснили ему, что ты за фрукт.

Я испугалась. Этого еще не хватало!

– Что же они наговорили?

– Я, конечно, тоже объяснила, что к чему, – раздался дребезжащий радостный смех, – объяснила, какое такое отношение ты имеешь к педагогике...

Мне стало очень спокойно. Спасибо Ангине за ее стойкость по отношению ко мне. Как хорошо, что меня не будут мучить угрызения совести. Сама жизнь дарила мне опыт, потому что было главное в нашей встрече с Ангиной, была острая головокружительная радость – я остаюсь с ребятами. Неважно, на каком положении – я остаюсь с ребятами, потому что они, все сорок, тоже захотели не расставаться.

– Спасибо, Анастасия Григорьевна! – сказала я покорно. – Я очень благодарна вам.

– Подговорила, подстроила... – неслось мне вслед, но этот крик уже не был криком, голос Ангины был глух и растерян.